— Мисс Эллиот. — Он коротко кивает, не встречаясь с Рори глазами. — Ах, и сестра Катерина. Добрый день.
Сейчас, когда настало время действовать, Рори, кажется, растеряла всю свою браваду и молча смотрит на отца.
— Сэр, мы можем войти? — спрашиваю я. — Мы хотели бы поговорить с вами.
— Конечно. — Он с поклоном отступает назад.
Моя рука непроизвольно касается щеки. Царапина давно зажила, и он не помнит, что когда-то дал мне пощечину за неповиновение. Об этом позаботилась Тэсс, но сама я никогда не забуду ни пощечины, ни бреда, который он при этом нес. Брат Ишида сказал тогда, что, будь его воля, ведьм, как в прежние времена, сжигали бы на кострах.
Это воспоминание придает мне решимости.
— Чем могу служить? — Воздержавшись от обычной церемонии благословения, брат Ишида жестом предлагает нам присесть на зеленый диван.
Его гостиная великолепна: ее украшают бархатный диванчик и кресла, окна прячутся за тяжелыми шторами золотой камчатой ткани с лиственным узором, лакированный чайный столик розового дерева на гнутых ножках с драконьими головами завершает это великолепие. Деревянный пол устлан коричневым восточным ковром, затканным золотом, газовые лампы на золоченых ножках вопреки сумеркам заливают комнату ярким, ровным светом.
— Есть ли у вас новости о Саши? — спрашиваю я.
— Она ожидает суда в тюрьме, как и должно, — ровно отвечает брат Ишида, располагаясь напротив нас в кресле.
— Как и должно? — эхом повторяет Рори.
— Разумеется. — Он обращает к внебрачной дочери черные, холодные, как мрамор, глаза. — Она — ведьма и заслуживает того наказания, которое сочтет уместным Совет Нью-Лондона.
— Вы знаете, когда ее будут судить? — спрашиваю я.
— В субботу, — отвечает брат Ишида.
— Вы навещали ее? — спрашивает Рори. — Она здорова?
Брат Ишида барабанит пальцами по резной драконьей морде на подлокотнике кресла.
— Не навещал и не собираюсь.
Именно этого я и ожидала, но его холодность все равно ошеломляет меня.
— И вы вот так просто возьмете и вырвете ее из сердца? — прищелкивает пальцами Рори.
Брат Ишида смотрит на нее с отвращением.
— Это нелегко, но такова Господня воля. Миг, когда Сашико впервые предалась колдовству, исторг ее из семьи и из приличного общества. Она запятнала имя Ишида, и я не стану…
— Но она все еще ваша дочь, — низким, напряженным голосом говорит Рори. — Неужели вы не можете ничего сделать, чтобы помочь ей?
— Не перебивай меня! — Брат Ишида мясистыми пальцами дергает себя за воротник. — Даже если б я захотел что-то для нее сделать, я бы не смог. А я не хочу. Имя Сашико стерто отныне из нашей семейной истории. У меня нет больше дочери.
Рори издает сдавленный смешок:
— Нет есть.
Ишида качает головой, и на лоб ему спадает прядь черных волос.
— Нет. Я отрекся от Сашико. Это мой долг.
— Я не о Саши, — вкрадчиво произносит Рори, — а о себе. Я — ваша дочь.
Бросив на меня заполошный взгляд, брат Ишида застывает.
— Это просто абсурд.
— Вовсе нет. Вы заплатили моей матери за молчание, — вздергивает подбородок Рори. — Я — ваша дочь.
Брат Ишида встает с пылающим от злости лицом. Он поворачивается ко мне, а не к Рори:
— Линда Эллиот — шлюха, которую пользовали все кому не лень. У нее было не меньше полудюжины мужчин. Сестра Катерина, умоляю, не слушай всю эту ерунду.
— Разве это ерунда? — спрашиваю я, складывая руки на коленях. — Ходят слухи, что все так и есть.
— Это всего лишь злобные сплетни! — Брат Ишида поворачивается к Рори, и видно, как пульсирует вена у него на лбу. — Как ты смеешь приходить сюда и глумиться над отцовским горем? Злобная, коварная интриганка! Да ты небось знала, что моя дочь — ведьма, и поощряла ее, чтоб проползти в мой дом, в мою семью! Хотела занять место Сашико… Только знай, не выйдет у тебя этого! Ты всегда была недостойна ее дружбы! А может, это ты толкнула ее на такой грешный, нечестивый путь!
Хотя он орет практически в лицо Рори, та даже не вздрагивает.
— Если кто и виноват в том, что Саши ведьма, так это вы. Ваша бабка была ведьмой.
Брат Ишида вцепляется Рори в руку (наверное, у нее потом будет синяк) и заставляет встать.
— Какая чушь! Я запрещаю тебе это повторять!
— А что это изменит? — огрызается Рори. — Саши отправят в Харвуд, и у вас не будет внуков. Ваш род прервется — если, конечно, вы не наплодили еще каких-нибудь незаконных детей.
Брат Ишида отвешивает Рори пощечину, и она отлетает на диван, чуть не ткнувшись головой мне в колени. Должно быть, он очень сильно ее ударил, Рори ведь не такая маленькая и легкая, как Саши.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! — брызжа слюной, рычит он. — Я арестую тебя за непочтительность!
Рори касается ладонью щеки.
— У вас нет ни капли отцовских чувств, так?
Я встаю:
— Рори теперь послушница в Сестричестве. Я буду вам очень признательна, если впредь в ее отношении вы воздержитесь от рукоприкладства.
От собственной дерзости я чувствую легкий озноб.
— Прошу прощения? — изумленно смотрит на меня брат Ишида.
Вообще-то мужчины сплошь и рядом кулаками учат уму-разуму своих жен и дочерей. Согласно доктринам Братства, девушки должны подчиняться власти отца, а в дальнейшем — мужа.
— Вам следует извиниться перед Рори, — отрезаю я. Рори все еще со слегка оглушенным видом лежит на спине. — Ты хочешь что-нибудь еще сказать своему отцу, Рори?
Ее не надо просить дважды. Она встает на ноги, ее черный плащ при этом распахивается, и становится видно красное платье. Красным туфелькам, похоже, пришел конец от снежной каши и соли, которой посыпают тротуар. Темные волосы спутаны, красное перо в волосах размокло и съехало набок. Но она прекрасна, когда стоит вот так, воинственно глядя на человека, который никогда не признавал ее своей дочерью.
— Вы мне отвратительны, — четко говорит она.
Брат Ишида отшатывается, на лице его потрясение и ярость.
— Вы корчите из себя образец морали и нравственности, но как назвать человека, который прелюбодействует? Как назвать отца, который бросает своих детей? Вы просто лицемерный лжец!
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — орет брат Ишида, рванувшись к Рори.
Та отступает за диван. Сейчас мне проще простого сплести ментальные чары. Магия бурлит во мне, покалывает кончики пальцев. Я предельно сосредоточена, и меня вовсе не тревожит чувство вины. Я приказываю Ишиде забыть все, что сейчас произошло, и позволить Финну Беластре остаться в Нью-Лондоне, где он будет лучше всего служить интересам Братства.