— Пожалуйста, дай ей шанс, Хэйзел. Я уверен, ты тоже ее полюбишь. Ее и ребенка. Кроме всего прочего, это же будет твой племянник или племянница, — улыбнулся Сет.
Хэйзел заставила себя остаться невозмутимой. А какой у нее выбор? Если она выплюнет ему в лицо злые слова, вертевшиеся на ее языке, потребует отменить свадьбу, Сет может отвернуться от нее. Его явно околдовала эта женщина.
Все-таки пока Хэйзел имеет над братом власть. Лучшей гарантией того, что все останется по-прежнему, будет принятие этой шлюхи в дом. В присутствии Сета Хэйзел будет изображать из себя милую золовку, добрую старую деву. За его же спиной все будет по-другому. Это не трудно — ведь все эти годы она исполняла примерно ту же роль: если Сет рядом — она любящая сестра, если Сета нет — накопившееся против него раздражение выплескивалось на окружающих. Хэйзел защищала свою главную страсть — универмаг. Поэтому она спокойно спросила:
— А как насчет ее работы в магазине?
— Кэтлин останется на своем месте, Я на этом настаиваю. Я только хочу, чтобы она взяла помощника и ввела его в курс дела, чтобы он смог продержаться какое-то время один, когда появится ребенок.
По мнению Хэйзел, это было далеко не лучшее решение, но она промолчала. Даже сама она почувствовала фальшь своей улыбки, когда сказала:
— Прости мне мои слова, Сет. Я была так потрясена, что не отдавала себе отчета в том, что говорю. — Она подняла руки и поправила немного сбившуюся прическу. — Думаю, это была самая обыкновенная ревность. Ты ведь мне больше сын, чем брат. А сейчас я должна отдать тебя другой женщине.
— Ты меня не отдаешь. Мы будем жить одной семьей. Все вместе. — Он взял ее руку и прижал к своей щеке.
— Да, — пробормотала она.
Сет попросил Джорджа принести большую бутылку шампанского. В одном Хэйзел была уверена: эта выскочка не получит ни цента из денег, по праву принадлежащих законной наследнице. Даже если придется прикончить и ее, и ее ублюдка, и самого Сета в придачу.
— Я не могу в это поверить, Би Джей, — сказала Эдна. — Она вышла замуж?
— Так говорится в письме, но черт меня побери, если я что-нибудь понимаю. — Би Джей взъерошил свои густые с проседью волосы. — И вообще, кто этот парень?
— Она пишет, что его зовут Сет Кирхоф, что он — владелец универмага, в котором она работает в Сан-Франциско. Подумать только! Они поженились в прошлое воскресенье. А в этот уик-энд она переезжает в его дом.
— Ты думаешь, он богат?
Эдна сверилась с бумагой, которую держала в руке.
— Ну, очевидно, да, раз на бумаге выгравированы ее инициалы, — едко прокомментировала она. Потом снова пробежала глазами письмо и спросила: — Би Джей, разве ты не удивлен?
— Меня уже давно ничего не удивляет.
— Брось немедленно эту чертову газету и поговори со мной о том, что произошло! От меня ты все равно не спрячешься. Я прекрасно вижу, что тебя тоже ранит ее поведение. Поэтому давай-ка все обсудим.
— А тут нечего обсуждать. У Кэтлин теперь новый муж и новая жизнь. Вот и все, — твердо заключил Би Джей.
— Нет, не все. Как ты думаешь, мы должны рассказать ему…
— Нет! — резко оборвал Би Джей. Он знал, о ком говорит Эдна.
— Но мы обещали ему сообщить, если что-нибудь узнаем о ней.
— Не морочь мне голову, Эдна, ничего такого мы ему не обещали.
— Может, мы должны дать ему знать, что она жива и…
— …и живет в Сан-Франциско с новым богатым мужем. Думаешь, это будет милосердно с нашей стороны?
— Нет, — вздохнула она и откинулась на спинку кресла. Они сидели на кухне и, прежде чем принесли почту, неспешно и с удовольствием завтракали.
— Ну и ладно, — с облегчением закончил Би Джей неприятную беседу. — Налей-ка мне еще кофе.
Эрик так пристально разглядывал янтарную жидкость в бокале, словно пытался разгадать тайну Вселенной. Может, если вглядится пристальнее, он найдет разгадку своей собственной тайны, так мучившей его?
Слева от бара донесся смех. Рядом в кабинке сидели три пары, пили пиво и вели глубокомысленные разговоры. Эрик повернулся к ним спиной, и его захлестнула волна одиночества. Неужели он когда-то получал удовольствие от компаний, чувствовал себя там в своей тарелке? Сначала коллеги звали его вечером после работы выпить по стаканчику. Но он пил слишком много, скверно пьянел. Он стал чересчур вспыльчивым — людям это вряд ли нравилось.
Когда Эрик наконец смог вернуться к работе после авиационной катастрофы, он злился так, что был чуть ли не близок к помешательству. Он монтировал фильм о летнем лагере для сирот, но каждый день работы стал для него пыткой. Всякий раз, когда он прокручивал очередную кассету про лагерь «Горный», внутри у него все сжималось. Если на экране появлялась Кэти, он с такой силой ударял кулаком по ладони, словно хотел раздавить ненавистный образ.
— Не больно-то ты торопился, приятель, — сказал ему продюсер, когда Эрик наконец сдал законченную работу.
— Пошел к черту, — проворчал Эрик, направляясь к двери.
— Подожди минуту, Гуджонсен, — окликнул его тот, но тут же стушевался под грозным взглядом, которым Эрик смерил его. — Слушай, это не мое дело, — все же решился он, — но после авиакатастрофы в тебя словно бес вселился. Многим здесь надоело твое поведение. Ты мне нравишься, Эрик. Ты — настоящий талант, и мне невыносимо видеть, как твоя карьера летит к черту из-за твоего испортившегося характера. Если я чем-то могу…
— Как ты совершенно правильно заметил, это абсолютно не твое дело, — рявкнул Эрик и хлопнул дверью.
Это случилось поздней осенью, а сейчас уже стояла весна. Природа вокруг пробуждалась к жизни, а для Эрика каждый следующий день означал дальнейший распад личности.
Жесткие требования, всегда предъявляемые им к собственной работе, постепенно снизились. Он небрежно занимался своим делом, слишком много пил. Женщины тоже не помогали ему выбраться из депрессии. Он оставался безразличным к женскому полу, хотя сам по-прежнему пользовался успехом. Никто не мог вызвать в его душе такой страсти, как Кэтлин…
— Еще один, пожалуйста, — бросил Эрик бармену, глядя, как виски плещется в бокале. Он давно уже перестал добавлять лед и содовую и пил чистое виски, чтобы алкоголь быстрее притупил боль и сделал ее чуть более терпимой.
Но сейчас он был рад этой боли. Неослабеваемая и ноющая — она стала постоянным его спутником и, кажется, единственным оставшимся другом. Они так привыкли друг к другу! Прежде, когда облик Кэти возникал у него перед глазами, Эрик гнал его прочь. Теперь же он не стал бороться с этим видением. Напротив, он наслаждался им.
Неужели это было только прошлым летом? Всего несколько дней, слишком мало по сравнению с жизнью, но они подарили ему несравненное наслаждение и невыразимую печаль. Только одно хорошее осталось от тех дней: Боб и Салли усыновили маленького Джейми.