— Научить? Думаете, ее уроки изменят меня?
— Именно изменят. Непременно. Улетит ваше прежнее «я». Вы не будете верить в конечную погибель. Посмотрите на мир с надеждой на перемены… Вы лично рассказывали мне о себе, говорили так откровенно, я не мог не заслушаться. У вас задатки благородного характера. Правда, некоторые в рудиментарном состоянии. Может показаться, что их вообще нет. Вот тут-то и требуются перемены.
— Думаете, у меня есть шанс перемениться?
— Все возможно, если будете следовать моим указаниям.
Львица прошла мимо двери. Я слышал ее низкое урчание.
Дафу уже входил в логово. Я похолодел, а ноги были словно два камня в бурлящем альпийском потоке. Я чувствовал, как усы колют мне губы, а глаза застилает роковая тьма.
Дафу взял меня за руку, и мы вошли в логово. Я забормотал себе под нос: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» В ноздри ударил острый запах животного: помещение не проветривалось. Морщинистая морда у Атти была утыкана волосами, тонкими, как дуги, нацарапанные алмазом на стекле. Дафу ласково похлопал любимицу по спине, но она кругами начала ходить около меня. Между пастью и ноздрями раздвоенная губа смотрелась будто талия у склянки для песочных часов и расширялась к носу. Атти обнюхала мне ноги, потом подняла морду к моей промежности, добралась носом до подмышек и глухо заурчала, отчего в голове у меня начало булькать почище, чем в кипящем кофейнике.
— Вы ей понравились, — прошептал Дафу. — Я горжусь вами обоими. Перестали ее бояться?
Я смог только кивнуть.
— Позже вы посмеетесь над своими страхами.
— Но пока я даже рукой не могу двинуть.
— Что, разбил паралич?
Мягко ступая, Атти пошла вдоль стен.
— Тут довольно темно. Вы что-нибудь видите, Санчо?
— Едва-едва.
— Давайте все-таки пройдемся.
— Охотно, только не здесь, а за дверью.
— Опять отлыниваете, мистер. — Дафу укоризненно посмотрел на меня из-под полы шляпы. — Так вы никогда не переменитесь. Пора усваивать новые привычки.
— Ничего не могу с собой поделать, ваше величество. Мне словно заткнули рот и уши. В горле пересохло. Голова стала тяжелой. Как бы мне не упасть в обморок.
Помню, что он с удивлением посмотрел на меня, как бы расценивая симптомы моего плохого самочувствия с медицинской точки зрения.
— Ваш организм отлично сопротивляется всем внутренним сбоям. — Таково было его заключение. — Скоро все пройдет, я уверен.
— Рад, что вы так думаете, — сказал я слабым голосом. — Разве что ваша львица разорвет меня на куски.
— Такой исход невозможен. Вы только посмотрите, как она ходит! Прелесть, не так ли? Никто не учил ее такой походке. Это вообще присуще кошкам. Когда вы избавитесь от боязни, настоятельно рекомендую полюбоваться ею. Страх уступит место чувству наслаждения красотой. Если мне не изменяет память, я где-то читал, что то же самое можно сказать о настоящей любви. Человек больше не сосредоточен на самом себе. Посмотрите, как ритмичны ее движения! Я и сам подчиняюсь этому ритму. Однако давайте походим за ней.
И мы начали кружить по логову следом за Атти. Ноги у меня подкашивались. Зеленые штаны прилипали к телу, точно наэлектризованные. Король не переставал говорить, и я радовался: его слова служили мне костылями. Я не мог проследить ход его мысли, но все-таки уловил: он хочет, чтобы я подражал львице, воспроизводил ее движения. Что это будет? Этюд по системе Станиславского? Спектакль Московского Художественного театра? В 1905 году, накануне русско-японской войны, моя маман побывала в Москве и даже видела, как танцует любовница царя Николая.
— Но какое отношение к вашей задумке имеет аллохория и прочие медицинские бредни из ваших книг?
— Сами скоро увидите, все прекрасно расставится по своим местам.
— Если ваша Атти не хочет вести себя как человек, почему я должен строить из себя льва? У меня все равно не получится. Если надо кому-то подражать, то почему не вам?
— Не возражайте мне, Хендерсон-Санчо. Я сам подражаю Атти. Превращение льва в человека тоже возможно. Знаю это по личному опыту.
Вдруг ни с того ни с сего он крикнул: «Сакта!» Это было приказание львице начать пробежку. Она пустилась в бег. Дафу затрусил за ней, я — за ним. «Сакта! Сакта!» — выкрикнул Дафу. Львица набрала скорость. Через несколько секунд она окажется за моей спиной.
— Погодите, король, погодите! Я побегу перед вами!
— Вперед, вперед, — не оглядываясь отозвался он.
Я потопал, стараясь обогнать Дафу, а внутренним взором увидел, как с меня крупными, словно двадцати- и пятицентовые монеты, каплями капает кровь. Это львица вонзила в меня клыки. Бегущий человек или бегущее животное — законная добыча хищника. А может, она сломала мне шею? Это было бы предпочтительнее. Удар мощной лапой, и все! В глазах ночь без луны и без звезд. Пустота.
Я не мог догнать Дафу и потому сделал вид, что споткнулся и грохнулся на пол.
Увидев меня лежащего ничком, Дафу протянул руку к Атти, чтобы остановить ее. «Тана, тана, Атти!»
Львица подошла к своему лежбищу на особой подставке и вспрыгнула на него. Потом вытянула заднюю лапу и начала облизываться.
— Сильно ушиблись, мистер Хендерсон?
— Не так чтобы очень.
— Хотите знать, зачем понадобилась беготня за Атти по кругу? Дело в том, что и тело, и душа у вас находятся в состоянии постоянного напряжения. Пробежка помогает расслабиться. Ваше сознательное «я» старается отгородиться от окружающего мира. Отсюда сосредоточенность на себе, повышенная возбудимость. Вся жизненная энергия у вас уходит на то, чтобы держать себя в кулаке. Теперь вам предстоит…
— Что еще? Меня уже смешали с грязью: хватит! Сначала мне подбросили труп, затем бросили в коровий водопой, амазонки исхлестали меня плетьми. С дождем, правда, получилось хорошо. Даже против этих штанов не шибко возражаю. Но что-нибудь еще? Увольте.
Приподняв край шляпы цвета выдержанного красного вина, Дафу задушевно проговорил:
— Все, что вы назвали, делалось для блага моего племени. Не подумайте, что я неблагодарная свинья. Но последнее блюдо, что я приготовил, — оно исключительно для вас.
— Как вы не устанете повторять одно и то же? Разве общение с вашей львицей излечит меня от моих недугов и исправит мой характер?
— Я имею в виду правильное поведение. Без него вас будут преследовать сплошные неудачи и горести. Мне ясно, что вы уехали из Америки, потому что не совсем правильно вели себя. Первый шаг к исправлению вы сделали, теперь надо шагать дальше. Почитайте мои книги, они вполне доступны.
Я лизнул поцарапанную при падении ладонь.
— Что я должен сделать?
— То, что сделал я. Что делали Гмило, Саффо и все, все остальные предки. Они вели себя как львы. Они вобрали в себя качества этого животного. Вы должны вести себя как лев.