Потрясающая вещь — быть в Африке! Здесь трудно, здесь опасно, здесь черт знает что бывает. Зато за двадцать дней я помолодел лет на двадцать».
Лили не захотела спать в иглу. Но я продолжал мою полярную эпопею. Поймал в силки нескольких зайцев. Научился метать копье. По рисункам в книгах смастерил нарты. Помочусь несколько раз на деревянные полозья, и они скользят по снегу как железные. Уверен, что при желании мог бы добраться до полюса. Но вряд ли нашел бы там что ищу. Кроме того, от моего хождения там по льдинам Земля бы перевернулась. Не сумей я сдержать себя, произошла бы всемирная катастрофа.
«Туземцы здесь понятия не имеют, что такое турист, и потому я не турист. Одна знакомая сказала своему хахалю: „В прошлом году мы совершили кругосветное путешествие. А сейчас нам надо поехать куда-нибудь подальше“.
Смешно, правда? Горы здесь желто-коричневые и какие-то ноздреватые, словно губка. Во дворце мне отвели отдельную комнату. Дворец, правда, примитивный. Здесь вообще все примитивное. Иногда меня трясет лихорадка, я начинаю задыхаться. Кажется, будто нахожусь в заброшенной из-за опасности возгорания угольной шахте. В остальном же окреп физически, если не считать хрипоты в горле. Дома я хрипел, не замечала?
Как растут близнецы и что поделывают Райси и Эдвард? На обратном пути хочу заскочить в Швейцарию повидаться с крошкой Алисой. В Женеве обязательно побываю у дантиста. Скажи доктору Спору, что поставленный им мост сломался. Вышли мне запасной на адрес американского посольства в Каире. Он в багажнике моей машины. Пакетик с мостом я положил под запасное колесо. Там ему самое место.
Я обещал Ромилею кучу подарков, если он поведет меня по нехоженым местам. Мы уже сделали две остановки. Человечество должно более целенаправленно искать красоту. Кстати, я познакомился с Женщиной-Горемыкой. С виду обычная старушка, но сколько в ней мудрости! Я услышал от нее несколько удивительных суждений. Так, она сказала, что я не понимаю мир. Дети — вот кто в самом деле не понимает мир. Но я-то не ребенок. Ее замечание и порадовало, и огорчило меня».
Царствие Божие — для детей духа. Но кто этот шумный навязчивый фантом?
«На свете масса странностей. Однако есть странности и странности. Одни — это подарок судьбы, другие — сущее наказание.
Я хотел спросить старушку, как она объясняет то обстоятельство, что все понимают жизнь, а я нет. Наверное, я наивен и глуп. Как случилось, что я стал потерянным человеком? Не имеет значения, кто в этом виноват. Как мне найти самого себя?»
Раннее утро. Я иду, утопая по колено в траве. Солнце словно раздувается и разгорается. Теплые лучи — это его любовь. В сердце у меня такая же ясность. Кругом полно одуванчиков. Я набираю охапку травы и прижимаю одуванчик к щеке.
«Потом эта старушка сказала, что у меня есть гран-ту-молани. Трудно объяснить это слово из языка племени арневи, но в общем оно означает, что человек хочет жить и не хочет умирать. Я собирался расспросить ее побольше об этом. Она симпатичная, эта старая женщина. Волосы у нее как руно, тело пахнет шафраном, на одном глазу катаракта. Боюсь, что я не увижу ее больше. Я провалил одно дело, и нам с Ромилеем пришлось убираться. Сейчас некогда входить в подробности. Но если бы не принц Айтело, не знаю, чем обернулся бы мой промах. Мне жаль, что не удалось разобраться в своей жизни с помощью этой мудрой женщины. Сейчас мы пришли в селение племени варири, и я подружился с его королем, Дафу. Мне присвоили почетное звание Повелителя дождя. Процедура присвоения такая же формальная, как вручение ключей от Нью-Йорка Джимми Уокеру, только избранному мэром. Вместе со званием выдается особая одежда. У меня нет возможности рассказать о моем здешнем житье-бытье подробнее. Ограничусь сообщением о том, что принимаю участие в эксперименте, который ставит король. Как я уже писал, без пяти минут кандидат медицины. Эксперимент требует от меня большой физической и духовной нагрузки, но я стараюсь выдержать тяжкое испытание».
Каждый божий день львица жжет меня пламенем. Я в ужасе зажмуриваю глаза.
«Лили, последнее время я, кажется, не говорил, что питаю к тебе самые искренние чувства, малыш. Можешь назвать это любовью, хотя лично я считаю, что это затасканное словечко — сплошной блеф и ничего больше». Особенно для такого, как я, который, неизвестно зачем, явился из небытия на свет. Что мне мужнина любовь или женина любовь? Я особый, такие вещи не для меня. «На острове Святой Елены Наполеон много говорил о морали, как будто совершил множество высокоморальных деяний — военные походы против других народов. В общем, я не намерен обсуждать с тобой, — что такое любовь. Если хочешь уйти, скажи об этом напрямик, и скатертью дорога. Ты говорила, что не можешь жить только ради солнца, луны и звезд. Ты сообщила о смерти матери, когда та была жива-здорова. На кой ты соврала, или это был нервный срыв? Сколько раз ты собиралась выйти замуж? Не сосчитать. Ты любила крутить мне шарики, только зачем? Или то были любовные хитрости? Ну ладно, так и быть. Лили, мне нужна твоя помощь. Здешний король, один из самых образованных людей на свете, говорит, что я не должен попадать в переделки из-за собственного недомыслия; пусть, дескать, обстоятельства складываются сами собой. Если, к примеру, перестану шуметь, то услышу что-нибудь благозвучное. Услышу, как поют птицы. Кстати, под нашей крышей по-прежнему гнездятся вьюрки? Как они пролезают туда непонятно. Но оттуда торчат соломинки, — значит, пролезают».
Мне никогда не удавалось поймать птицу. Ветки ломались под моей тяжестью. Я мог бы спугнуть с небес птеродактиля.
«Я, наверное, брошу скрипку. Все равно не сумею сыграть так, как хочу», не сумею оторвать дух от земли, освободиться из обители смерти. Я слишком упрям. Своими поступками я заключил себя в тюремную камеру собственной шкуры.
«Дорогая, все у нас с тобой будет по-другому. По возвращении начну заниматься медициной. Беда, что староват, но все равно начну. Ты представить не можешь, как мне хочется войти в лабораторию. Я хорошо помню запах больничных палат. Буду сидеть среди оравы молодых парней и грызть гранит химии и физики, зоологии и психологии, математики и анатомии. Конечно, будет трудно, неприятно вскрывать трупы». Опять с глазу на глаз со смертью. «Но я имел дело с мертвецами, и, как видишь, ничего, обошлось. Для разнообразия пора сделать в жизни что-то полезное». Что за инструмент в твоих руках? И почему страдает, когда берешь неверную ноту? Но полнозвучие его услышит даже Бог.
«Запиши меня в Медицинский центр под именем Лео Ю. Хендерсон. Когда вернусь домой, то объясню, почему чужое имя. Потерпи, узнаешь. Как жене доктора, тебе придется сделаться чистюлей. Не ленись вставать под душ. Стирай почаще свое белье. Привыкай к ночным вызовам, нездоровому сну и всему такому прочему. Я еще не решил, где буду практиковать. Дома распугаю всех соседей. Если приложу ухо к груди того зануды, что живет напротив, он со страху из шкуры выпадет.
Поэтому я, может быть, пойду в миссионеры, как доктор Уилфред Гренфелл или Альберт Швейцер. Еще вопрос: куда поехать? Китай по известным причинам отпадает. Можно отправиться в Индию. Мне не терпится приложить руки к исцелению болящих. Целителей везде почитают». Во мне накопилось столько всего дурного, но должно же наконец проявиться и что-то хорошее. «Лили, я собираюсь бросить напиваться до одури».