– Я вождь готов, герулов и боранов Аласейа! – гаркнул он. – Если вы желаете поболтать, болтайте, когда я уйду. А сейчас я намерен объявить то, что обещал. Что нужно, чтобы сохранить ваш паршивый городишко. Мне плевать, как вас зовут. Но я хочу знать: вы – те, кто принимает решение, или над вами есть старший? Если так, то я буду говорить с ним, а не с вами!

Воин перевел сказанное штатскому, потом нехотя изрек:

– Мы – те, кто принимает решение!

– Хорошо, – с важностью кивнул Коршунов-Аласейа. – В таком случае – слушайте. У вас есть день, чтобы собрать двенадцать талантов золотом и передать мне. Тогда я окажу вам милость и не стану предавать огню ваш жалкий городишко. Вы меня поняли?

– Ты – наглец, скиф! – процедил военный. – Что мне мешает зарезать тебя, как свинью, и бросить твою голову вниз, твоим грязным соплеменникам?

– Что он сказал? – нервничая, по-латыни осведомился штатский.

– Попробуй меня убить, – усмехнулся Коршунов (хотя на самом деле ему было совсем не весело – он верил в серьезность слов этого римлянина). – Попробуй – и ты увидишь, что будет.

– Что он сказал? – выкрикнул второй.

Военный перевел.

– У нас нет таких денег! – моментально отреагировал штатский.

Военный брезгливо скривился. Но перевел. И от себя добавил:

– Не слишком ли много – двенадцать талантов – за жалкий городишко?

– Я не торгуюсь, – высокомерно ответил Коршунов.

Военный хмыкнул. Похоже, ответ Алексея ему понравился.

– Но я могу снизойти к вашей бедности: приму часть серебром, утварью или драгоценными камнями. По расценкам Пантикапеи.

Честно говоря, он не знал, какие расценки в Пантикапее. Просто хотел протянуть ниточку между собой и боспором.

– Думайте, – сказал он. – До завтрашнего рассвета. А завтра или я увижу золото, или ваш город увидит пламя.

– Все-таки что мне мешает просто прирезать тебя, варвар? – оскалился римлянин.

– Попробуй, – сказал Коршунов. – И тогда сгорит не только твой город. Мои воины уничтожат здесь все: виноградники, рощи, ваш порт и все суда в нем. Они сожгут все, а землю посыплют солью – ее у вас много, – как твои предки, римлянин, когда-то поступили с Карфагеном (надо же, как вовремя вспомнилось прочитанная когда-то книжка!), а тебе останется только этот храм, в который никто не придет, потому что и твоего города больше не будет. А сейчас переведи все это своему приятелю, потому что, сдается мне, из вас двоих он – главный!

– Переведу, не беспокойся, – проворчал римлянин. – Сдается мне, ты не так уж прост, варвар, если слыхал о том, как мы поступаем со своими врагами.

И он перевел. Потом римляне еще несколько минут препирались между собой, наконец штатский изволил поинтересоваться:

– А кто нам гарантирует, что вы, получив деньги, все равно не сожжете город? Нам нужны заложники…

– Хрен тебе, а не заложники! – отрезал Коршунов. Его не поняли, и он пояснил: – Никаких заложников! Гарантия – мое слово! А слово мое – твердо, и я хочу, чтобы об этом знали все, потому что не последний раз я прихожу к вам за добычей и хочу, чтобы вы, римляне, знали: я всегда делаю, что обещаю.

Глава двадцать седьмая,
небольшая и интимная

– Они заплатили, – сказал Коршунов Анастасии. – А куда им деться? Двенадцать талантов – огромная сумма, но не дороже целого города.

– Тем более что бо льшую часть они получат назад из казны наместника провинции, – заметила его подруга. – Там есть фонд для подобных расходов.

– Вот как! – удивился Алексей. – я не знал. Надо было потребовать больше. Впрочем, без разницы. Важен сам факт получения золота. Мной.

– Ты важничаешь! – засмеялась женщина.

– Я заслужил! – гордо заявил Коршунов.

– Ну конечно! Твои воины только об этом и говорят! – Анастасия улыбалась. – Мол, боги так тебя любят, что золото само падает к твоим ногам. Даром.

– Ничего себе – даром! – Алексей немного обиделся. – Интеллект, значит, уже не в счет! А то, что я лично рисковал своей шкурой, когда встречался с питиундскими олигархами? Меня вполне могли просто прикончить! Скажешь тоже – даром! Само!

– Не сердись, милый! – мягко проговорила Анастасия. – Это не я говорю, а твои люди. И хорошо, что они так говорят. Я три года живу среди них и, не обижайся, знаю их лучше тебя. Они – варвары и потому ценят то, что дается даром, больше того, что добывается трудом и усилиями. И мешки с золотом, которые появились на ступенях питиундского храма после того, как ты там побывал, – это их самое сильное впечатление за все время вашего похода.

– Не думаю, – проворчал Коршунов. – А захват триремы? Вот это – действительно!..

– Вовсе нет, – терпеливо проговорила женщина. – Захват триремы они видели. Они сами в нем участвовали. Для них это всего лишь очередная победа. И лишь немногие, такие как Одохар, могут оценить ее настоящую цену. Для остальных это всего лишь эпизод. Хотя сама трирема, стоящая в херсонском порту, – отменный символ твоего успеха. Всякий может видеть ее, и, думаю, будущей весной у тебя не будет недостатка в воинах. Правда, у этого аурея [8] есть и оборотная сторона: в Риме тоже узнáют о твоей победе.

– Я думал об этом, – признал Коршунов. – Скажи, какова вероятность того, что Рим пришлет сюда войска?

– Войска – вряд ли. Наш юный император не любит воевать. Вернее, этого не любит его мать, а Александр Север – послушный сын. Ты ограбил Питиунд.

Питиунд – это понт. Но слово Туллия Менофила, наместника Нижней Мезии, весит больше, чем слово наместника понтийской провинции. А Туллию не нужны осложнения с Херсоном. Ему нужен Херсон – вольный город, важнейший торговый центр в этих местах. Это удобно всем: и Риму, и Боспору, и варварам. Самое большее, на что согласится Туллий, – чтобы флот Рима появился у здешних берегов. В этом случае ты потеряешь свою трирему. Но если проявишь себя хорошим дипломатом, то, возможно, получишь от Рима выкуп. В обмен на обещание не посягать на земли Рима. Это обычная практика. Всем известно, что, получив золото, варвары на некоторое время успокаиваются.

– Я не успокоюсь, – возразил Коршунов. – Ты знаешь, чего я хочу.

– Знаю, – вздохнула Анастасия. – Ты хочешь невозможного.

– Да! – заявил Алексей. – Я хочу невозможного! – Его охватило восхитительное чувство абсолютной уверенности в своих силах и своей правоте. – Хочу – и получаю!

«Как он красив! – подумала Анастасия. – И как самоуверен! Как все мужчины. Они жаждут величия… Но величие достается немногим, смерть или безвестность – куда более частый удел… Как же мне уберечь тебя, мой Алексий? И тебя, и родину мою… Как мне уберечь от тебя?»