– Рада снова видеть вас, – сказала миссис Мэссингем, тепло пожимая руку Энн. – Как приятно прийти на обед в соответствующем туалете. А у меня, по-видимому, до вечернего платья так руки и не дойдут. Пользуюсь тем, что, приглашая к обеду, обычно присовокупляют: «Не переодевайтесь». Да, жить в Англии сейчас довольно трудно, а сколько приходится делать самой! Порой мне начинает казаться, что я не отхожу от кухонной раковины. Нам, сдается мне, здесь не ужиться. Придется опять уезжать, и мы подумываем о Кении.
– Все уезжают, – вмешался в разговор ее муж. – Сыты по горло. Чертово правительство.
– А, вон идет Дженнифер, – сообщил полковник Грант. – И с ней Ричард Колдфилд Дженнифер Грэхем оказалась высокой женщиной, явно не старше тридцати пяти, с лошадиной физиономией и смехом, напоминающим ржание, а Ричард Колдфилд – джентльменом средних лет с выдубленным на солнце лицом.
Он присел рядом с Энн, и между ними завязалась беседа.
Давно ли он в Англии? Как ему здесь?
К Англии надо привыкнуть, отвечал Колдфилд. По сравнению с довоенным временем все так изменилось!
Он ищет работу, но найти ее не легко, особенно человеку его возраста.
– Да, да, это верно. Все у нас пошло теперь не так!
– Между тем мне еще нет и пятидесяти. – Он улыбнулся детской обезоруживающей улыбкой. – У меня есть небольшой капитал. Подумываю приобрести небольшой участок земли в сельской местности. Стану выращивать овощи для продажи. Или буду разводить кур.
– Только не кур! – воскликнула Энн. – Кто бы из моих знакомых ни испробовал свои силы в птицеводстве, у всех они подхватывали какую-нибудь инфекцию.
– Да-да, огородничество, наверное, лучше. Разбогатеть на нем скорее всего нельзя, но зато жить будет приятно.
Он вздохнул.
– Все пошло вверх тормашками. Если бы у нас сменилось правительство, тогда, быть может, настали бы времена получше.
Обычная панацея от всех зол! Энн промолчала, всем своим видом выражая сомнение.
– Трудное это дело – решить, чем заниматься, – промолвила она Столько волнений.
– О нет, волнений никаких Волнений я не признаю.
По моему глубокому убеждению, каждый, кто верит в свои силы и полон решимости чего-то добиться, в конечном итоге достигает желаемого.
От этих слов на Энн повеяло догматизмом.
– Так ли уж? – усомнилась она.
– Уверяю вас, что так Терпеть не могу людей, которые вечно жалуются на свое невезение.
– Вот здесь мы с вами сходимся! – воскликнула Энн с таким пылом, что брови ее собеседника недоуменно полезли вверх.
– Впечатление такое, что у вас есть опыт подобного рода.
– Да, есть. Один из тех молодых людей, что волочатся за моей дочерью, то и дело потчует нас рассказами о том, как ему в очередной раз не повезло. Поначалу я ему сочувствовала, но сейчас он меня только раздражает.
Тут подала голос сидевшая напротив миссис Мэссингем:
– Нет ничего скучнее этих рассказов о невезении.
– Вы говорите, очевидно, о молодом Джеральде Ллойде? – вмешался в разговор полковник Грант. – Этот никогда ничего не достигнет.
– Значит, у вас есть дочь? – негромко спросил Ричард Колдфилд. – И, по-видимому, довольно большая, раз за ней ухаживают молодые люди.
– О да. Сэре девятнадцать лет.
– И вы ее обожаете?
– Естественно.
На миг лицо Ричарда Колдфилда исказила гримаса боли, и Энн вспомнила, что говорил о нем полковник Грант.
Одинокий человек, этот Ричард Колдфилд, подумала она.
– По вашему виду никак не скажешь, что у вас почти взрослая дочь, тихо проговорил Колдфилд.
– О, этот комплимент неизменно делают женщинам моего возраста, рассмеялась Энн.
– Весьма возможно. Но я говорю от чистого сердца.
А ваш муж… – Он замялся. – Ваш муж умер?
– Да, очень давно.
– Что же помешало вам выйти замуж еще раз?
Вопрос этот мог бы показаться бестактным, если бы не звучавшее в голосе Колдфилда живое участие. И Энн снова почувствовала, что ее собеседник – человек бесхитростный, бесхитростный и прямой. Он действительно хотел знать истину.
– Потому что… – Она запнулась. А потом со всей искренностью ответила:
– Потому что я очень любила мужа.
После его смерти я ни разу не влюблялась. Да и потом.
Сэра, конечно…
– Да, да, – с вами иного и не могло быть.
Грант, поднявшись со своего места, предложил гостям перейти в обеденный зал ресторана. За круглым столом Энн оказалась между хозяином вечера и мистером Мэссингемом. Завязавшаяся было задушевная беседа с Колдфилдом оборвалась, он теперь вяло переговаривался со своей соседкой мисс Грэхем.
– Сдается мне, что они подходят друг другу, а? – пробормотал полковник в ухо Энн. – Ему, знаете ли, позарез нужна жена.
Почему-то это замечание неприятно резануло слух Энн. Дженнифер Грэхем с ее резким голосом и лошадиным хохотом! Никак не пара для такого мужчины, как Колдфилд.
Подали устрицы, и общество, не переставая разговаривать, принялось за еду.
– Сэра сегодня утром уехала?
– Да, Джеймс. Надеюсь, там будет достаточно снега.
– В это время года навряд ли. Но, полагаю, так или иначе она хорошо проведет время. Красивая девушка Сэра.
Да, кстати, молодой Ллойд не поехал со всей компанией?
– О нет, он только что поступил на работу в фирму своего дяди. Ему нельзя отлучиться.
– Ну и слава Богу. Вам, Энн, следует задушить все это в зародыше.
– В наши дни, Джеймс, такие вещи не очень-то задушишь.
– Нет, почему же? Да и вы не зря же удалили ее на время из Лондона!
– Да. Я надеялась, это пойдет ей на пользу.
– Ах вот как, Энн! Неглупо! Будем надеяться. Сэра заведет в горах какое-нибудь новое знакомство.
– Сэра еще совсем ребенок, Джеймс. Не думаю, что между Джерри Ллойдом и ею было что-то серьезное.
– Возможно, что и не было. Но последний раз, когда я видел их вдвоем, она проявляла к нему искренний интерес.
– Проявлять интерес к своим друзьям – совершенно в характере Сэры. Она точно знает, как с каждым из них себя вести, и добивается, чтобы они неукоснительно следовали ее советам. Она предана им всей душой.
– Прелестная девочка. И очень привлекательная. Но никогда ей не стать такой обаятельной, как вы, Энн. Ей не хватает вашей мягкости. Она – как это сейчас принято говорить? – она «крутая».