— Вот что я сделала, когда открыла Книгу Лун, — серьезно ответила она.
— Ты поступила так из-за меня.
Не только она потянула за один конец мотка с пряжей, которая опутала весь Гэтлин и наверху, и под землей.
— А потом я объявила себя.
— Ты должна гордиться тем, что выполнила свой долг.
— Я горжусь, — неуверенно призналась она.
— Но?
— Теперь мне придется заплатить.
— Лена!
— Надо смотреть на вещи реально.
— Кто знает!
— Это всего лишь вопрос времени, — возразила она, крепко сжимая ожерелье.
«Я жду. Так было написано в тетрадке».
«Где?»
Я не собирался рассказывать ей, но она уже догадалась. Кроме того, я вдруг отчетливо вспомнил недавние события. Лето. Смерть Мэкона. Лена, ставшая мне чужой. Ее побег от меня с Джоном Бридом. А до этого — мама… Она не вернулась вечером домой. Ее туфли стояли там, где она их оставила, ее полотенце не успело высохнуть. Она больше никогда не ляжет на кровать. Подушка сохранит запах ее волос, а на ее имя еще будут приходить письма. Все случилось слишком внезапно. Таким и бывает одиночество от осознания того, что самый важный человек в твоей жизни перестал существовать. В плохие дни кажется, что ее и не было вовсе, а в хорошие — охватывает страх, что, кроме тебя, о ней никто не помнит. Почему наволочка пахнет человеком, который исчез с лица планеты, на которой ты живешь? И что делать, если в один прекрасный день запах пропадет? Как заставить себя убрать подальше эти туфли?
Но я справился. Я видел призрак моей мамы на кладбище Бонавентура. Тогда я действительно поверил, что все не заканчивается смертью и мама не лежит одна-одинешенька в земле. Постепенно я начал отпускать ее. По крайней мере, мне так казалось.
«Итан? Что с тобой?»
Я промолчал.
— Я не допущу, чтобы ты подвергала себя опасности. Никто не допустит, — заявил я.
Правда, я прекрасно понимал, что буду не в состоянии защитить ее, но мое сердце разрывалось при одной мысли о том, что с ней может случиться что-то ужасное.
— Знаю, — соврала она.
Наступила пауза. Лена изо всех сил потянула небо на себя, словно пытаясь оторвать его от солнца. Раздался громкий треск. Неизвестно, откуда взялся этот звук и сколько он продлится, но неожиданно небеса разверзлись, и на нас хлынул дождь. Я ощутил, как стремительно намокает трава и капли воды попадают мне прямо в глаза. Насквозь пропотевшая одежда намокла. Я прижал Лену к себе и обнял ее. А потом целовал, пока не начал задыхаться. Тем временем земля под нами высохла, а синева вновь заполнила все вокруг.
На ужин меня ждало знаменитое фрикасе с цыпленком — коронное блюдо Эммы. Моя порция была размером с тарелку, точнее, с летающую тарелку. Я проткнул кляр вилкой и почувствовал запах шерри — фирменного секретного ингредиента Эммы. Каждое фрикасе в нашем округе имело свою изюминку: сметана, соевый соус, кайенский перец или только что натертый пармезан. Секретный ингредиент и корочка — вот что самое главное. Покажи гэтлинцам пирог, и они готовы убить, лишь бы узнать, что за начинка скрывается внутри.
— О-о-о, знакомый с детства запах! — улыбнулся папа.
Эмма проигнорировала и его слова, и подозрительно хорошее настроение. В университете начался семестр, и отец сидел за столом в выглаженной рубашке, производя впечатление нормального человека. Как будто он не провел целый год взаперти у себя в кабинете. Днем он спал, а по ночам «писал книгу», а именно — изрисовывал страницы бессмысленными каракулями. Он почти не разговаривал и не ел, но все же начал медленно приходить в себя. Может, и на меня запах фрикасе повлияет благотворно, подумал я.
— Как первый день в школе? — осведомился отец с набитым ртом.
— Вполне, — ответил я, разглядывая кусок цыпленка на вилке.
Все было нарублено очень мелко. Начинка состояла из перемешанных, трудно отличимых друг от друга, кусочков курицы и овощей. Черт! Эмма всерьез взялась за кухонный нож. Плохой знак! Запеканка говорила о том, что днем Эмма пребывала в ярости, и мне стало жаль несчастную доску для резки. Я взглянул на пустую тарелку Эммы и понял, что она сегодня вряд ли присядет за стол поболтать с нами. Нервно сглотнув, я выдавил:
— А ты как, Эмма?
Она стояла у кухонной стойки и свирепо мешала салат. Я немного испугался за нашу треснутую стеклянную миску.
— Ничего.
— А у меня был просто потрясающий день, — спокойно произнес папа, глотнув молока из стакана. — Утром, когда я проснулся, меня осенило! И сегодня в университете я написал заявку на работу над новой книгой.
— Да? Класс! — порадовался я, взял салатницу и обреченно посмотрел на обильно политые маслом помидоры.
— Она будет о Гражданской войне. Возможно, мне удастся использовать кое-что из наработок твоей мамы! Надо побеседовать о ее материалах с Мэриан!
— Пап, а как она будет называться?
— «Восемнадцатая луна»! Правда, забавно: слова сами зазвучали у меня в голове! Как тебе этот вариант?
Миска выскользнула у меня из рук, ударилась о стол и разбилась. Листья салата вперемешку с осколками стекла сверкали вокруг моих кедов, засыпав собой паркет.
— Итан Уот!
Не успел я и глазом моргнуть, как Эмма принялась подметать мокрое, скользкое и потенциально опасное месиво. Всегда она так… Я присел на корточки, чтобы помочь ей, и она едва слышно прошипела мне на ухо:
— Молчи!
Она будто заткнула мне рот корочкой от старого пирога.
Я лежал в кровати, уткнувшись лицом в подушку. После ужина Эмма заперлась в своей комнате, что могло означать только одно: она не собирается выяснять, что творится с отцом.
«Эль, что это значит?!»
«Не знаю…»
Лена говорила со мной с помощью кельтинга, а мне казалось, что она сидит возле меня: настолько явственно я слышал ее голос. Почему ее сейчас нет рядом со мной?
«Мы когда-нибудь говорили при нем о песнях? Неужели мы проболтались?»
У меня имелся еще кое-какой вариант, о котором я старался не думать. Лена быстро ответила:
«Нет, Итан, мы соблюдали осторожность».
«Значит, если он говорит о восемнадцатой луне…»
«…то наверняка не по своей воле», — одновременно вырвалось у нас.
А почему бы нет? Темные чародеи убили мою мать. Папа, недавно вернувшийся к нормальной жизни, может стать для них легкой добычей. Однажды он уже подвергался опасности. Что же делать?
Мама погибла, но она нашла способ помочь, посылая мне особые песни-предсказания. Но эта весточка поступила не от мамы.
«Эль? Как думаешь, может, это своего рода предупреждение? От Абрахама?»