Древесина под моими пальцами завибрировала.
— Сама Лилум? — изумленно прошептала Лив.
Я открыл глаза.
— Когда ты смотришь на Temporis Porta, то видишь только дверь?
— Да, — кивнула Лив.
— А я чувствую путь.
Портал уже пропускал меня внутрь. Дерево постепенно превратилось в зыбкий туман, и я заметил дорогу, уходящую вдаль.
— За мной!
— Ты куда? — окликнула меня Лив.
— К Мэриан и Мэкону.
Теперь я был более осмотрителен и взял Лив с Леной за руки. Лив схватилась за Джона. Я сделал глубокий вдох, и мы вчетвером переступили магический порог.
Мы очутились в самом сердце напиравшей на нас толпы. Только мой рост позволял мне разглядеть что-то среди моря лиц. Я не сомневался, что мы находились в зале суда. Лив с молниеносной скоростью что-то строчила в блокноте, не упуская ничего из обрывочных фраз, которые ей удавалось различить в общем гомоне.
— «Perfidia» — по-латыни означает «измена». Они обвиняют в этом Мэриан, — тихо произнесла Лив.
— Точно, — сказал я.
Я сразу узнал стрельчатые окна с тяжелыми портьерами и длинные скамьи. Все осталось таким же, как было в прошлый раз — громкое гудение аудитории, каменные стены, высокий кессонный [19] потолок.
Не отпуская Лену, я стал пробиваться сквозь толпу. Лив и Джон следовали за нами.
— Где Мэриан? — заволновалась Лена. — А дядя Мэкон?
— Не нравится мне это, — буркнула Лив. — Все очень странно.
Я мысленно согласился с ней.
Прежде мне казалось, что я попал в Средневековье: настолько зал напоминал мне иллюстрации из учебника по всемирной истории (который мы, наверное, так и не одолеем до конца). Помещение поражало своими размерами — просто огромный корабль или собор. Настоящее средство передвижения, которое может отправить тебя на другой континент или даже в рай, о котором постоянно толковали Сестры.
Но с тех пор кое-что изменилось. Несмотря на старинные костюмы, присутствующие — чародеи, смертные, хранители — вели себя, как самые обычные пожилые люди. Они устраивались на полированных скамьях, но с тем же успехом могли бы сидеть в спортзале школы «Джексон» на собрании дисциплинарной комиссии. Они жаждали лишь одного — зрелища.
И они хотели крови. Им требовалась жертва, которая понесла бы наказание. Мы словно перенеслись на суд столетия в исправительном заведении Южной Каролины под названием «Броуд Ривер», а за дверью подкарауливает толпа безумных репортеров. Ведь им не терпится написать статью о том, как осужденному сделали смертельную инъекцию! Казни всегда освещаются телеканалами и газетами. Кто-то, конечно, пытался протестовать, но недолго. Остальные же с радостным терпением ожидали начала шоу. Происходящее не особенно отличалось от сожжения салемских ведьм в «Суровом испытании».
Толпа подалась вперед. По залу пронесся возбужденный шепоток, а затем раздался стук молотка.
— Silentium!
Лена вцепилась в мою ладонь.
— Я видела Мэкона, — произнесла Лив.
— А вот Мэриан нет, — заявил Джон.
«Может, она в другом месте, Итан?»
«Она здесь».
Я заставил себя посмотреть наверх.
«Эль…»
Я показал ей на Мэриан. Она опять стояла на балконе в накинутом на голове капюшоне и темной рясе, ее запястья связывала золотая веревка. Мэриан возвышалась над зрителями и судьями. Рядом с ней был тот самый хранитель, который нанес визит в архив. Шепот вокруг нас не умолкал.
— Это глава Верховного совета хранителей… — переводила Лив. — Сейчас он… Господи! — не выдержала Лив, и по ее щекам потекли слезы. — Приговор уже вынесен!
Я слушал латинские фразы, даже не пытался вникнуть в смысл. Я уже знал все наперед. Глава Совета тем временем повторил свою речь по-английски.
Я не отрывал взгляда от Мэриан.
— Верховный совет хранителей, дела которого неподвластны ни людям, ни другим живым существам или прочим силам, будь то светлые или темные, за исключением порядка вещей, признает хранительницу Запада Мэриан виновной в измене.
«Все повторяется», — подумал я. Мэриан не шевелилась.
— Ее непростительные действия имеют свою цену, которая должна быть заплачена. Хранительница, несмотря на то что она рождена в мире смертных, должна возвратиться в Темный Огонь — источник любой силы.
Казалось, к смерти приговорили не ее, а меня. Тело пронзила острая боль, и я увидел, как с обритой головы Мэриан сорвали капюшон. Ее глаза запали, а лицо осунулось. Не знаю, через какие страдания она прошла — физические или эмоциональные, возможно, в языке смертных не найдется слова для этого ужаса.
Лив разразилась рыданиями, Лена прижалась ко мне, готовая упасть в обморок, и я обнял ее за плечи. Джон засунул руки в карманы. Над залом вновь загремел голос главного хранителя:
— Порядок нарушен! Следует соблюдать старый закон!
— Зачем устраивать шоу из судебного процесса. Если бы мы с тобой не были старыми знакомыми, Ангелус, я бы решил, что ты претендуешь на вакансию ведущего на кабельном телевидении, — раздался голос Мэкона.
Я встал на цыпочки, но так и не смог его разглядеть.
— Твои шуточки оскорбляют священное пространство, Мэкон Равенвуд!
— К сожалению, Ангелус, твое чувство юмора является весьма скудным! Я ведь предупреждал тебя, что не потерплю подобного надругательства!
— Ты нам не указ, — прокричал глава Совета.
— Вы не имеете права судить смертного по обвинению в измене порядку вещей!
— Хранительница принадлежит обоим мирам! Она нарушила правила! — отвечал Ангелус.
— Она принадлежит миру смертных! Ее зовут Мэриан Эшкрофт! Ей, как и остальным людям, уже вынесен смертный приговор. Он будет приведен в исполнения лет через сорок-пятьдесят. Такова их судьба!
— Не тебе решать! — повысил голос глава Совета, пытаясь утихомирить толпу.
— Ангелус, она слаба. У нее нет возможности постоять за себя. С тем же успехом можно наказать ребенка за то, что он вымок под дождем!
— Не понимаю, о чем ты!
— Есть у человека нечто такое, что не подчиняется большинству — это его совесть, — произнес Мэкон.
Я сразу узнал цитату из «Убить пересмешника», хотя раньше со мной такого не случалось. Но в прошлом году нам как раз задавали прочитать роман Харпера Ли. А еще эту книжку обожала моя мама.
Джон наклонился к Лив и стал оживленно перешептываться с ней. Заметив мой взгляд, он замолчал.