— А на Гриффа Буркетта?

— Указано, что он вооружен и опасен. Как вы и просили, детектив.

— У него табельное оружие полицейского.

— Я сообщил Мэриону. Это его взбесило, — сказал полицейский и после паузы добавил: — Подумать только, мы все время проигрываем этому сукиному сыну.

— Да, подумать только.

Лучше всего было бы, чтобы Буркетта обнаружил и пристрелил раздражительный и недовольный низким жалованьем коп из Хиксвилля, болельщик «Ковбоев», который имеет зуб на начальство.

Если Буркетта убьет кто-то другой, это отведет от него всякие подозрения. Но в этом варианте имелся и недостаток: он лишится беседы с этим сукиным сыном, которую он так ждал.

— Какой телефон тамошнего полицейского участка? — спросил Родарт.

Услышав ответ, он отключился и сразу же набрал продиктованный номер. После того как он назвал себя, его соединили с Мэрионом.

— Родарт, полиция Далласа, — представился он.

— Да, сэр, — кратко ответил шеф полиции.

— Звоню, чтобы быть в курсе. Что у вас там?

— На дороге 2010 ничего нет, кроме старого фермерского дома. Пустого. Похоже, его бросили много лет назад. Мои люди говорят, что он завалится от сильного ветра.

— Точно?

— Там ничего нет. Мы продолжаем поиски, но мои парни и помощники шерифа говорят, что в той стороне пусто. На много миль.

— Хорошо. Держите меня в курсе.

— Обязательно, детектив.

Родарт захлопнул телефон и со злостью бросил его на пассажирское сиденье, как будто он был в чем-то виноват. Неужели Буркетт направил его по ложному следу? Отвлек его, пока он и его возлюбленная не скроются?

Он остановил машину на обочине шоссе, опустил окно и закурил. Не выключая двигатель, он обдумывал варианты своих действий.

— Итаска, — повторила Лаура. — Слышал когда-нибудь?

— Нет, но я найду. — Грифф сжал ее плечи. — Отличная работа. Спасибо. — Он направился к двери. — Выключи свет, пока я буду выходить. И помни, что нельзя включать свет, если дверь этой комнаты не закрыта.

— Ты уже уходишь?

— Прямо сейчас. Надеюсь, Родарт получил не очень большую фору.

— Но неизвестно, правы мы или нет, Грифф. А если и да, то Мануэло мог давно уйти.

— Я попытаюсь. Он моя последняя надежда.

— Я с тобой, — решительно заявила она.

— Нет. Ни за что. Я не знаю, что…

— Я еду с тобой, — Лаура встала, но потом на ее лице вдруг появилось странное выражение, и она схватилась за низ живота.

— Что случилось?

— О нет.

35

Даже когда Грифф увидел кровь на ее ладонях, а потом пятна на трико, он не понял, что происходит, пока не увидел страдание в глазах Лауры.

— Господи.

— Мой ребенок, — слабым голосом сказала она.

— Лаура, я отвезу тебя в больницу. — Он протянул к ней руку, но она отстранилась.

— Уже ничего не сделаешь.

— Ты не знаешь.

— Знаю, — ее глаза наполнились слезами. — Я потеряла ребенка.

— Нет-нет, мы это остановим. Мы можем, мы это сделаем!..

— Где ванная? — она лихорадочно оглядывалась.

Он добежал до двери раньше ее и протянул руку, чтобы включить свет. Лаура проскользнула мимо него в ванную и закрыла за собой дверь.

— Лаура?

— Не входи.

Он прижал обе ладони к двери, уперся в нее и уткнулся лбом в дерево — никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Выкидыш. Он слышал это слово. Знал, что оно означает, но не представлял, что оно предполагает столько крови и столько отчаяния. Он чувствовал себя ненужным, бесполезным, беспомощным. Законы природы лишили его мужественности.

Эти минуты на пороге ванной казались ему вечностью. Несколько раз он стучал, спрашивал, как она и чем он может помочь. Лаура отвечала односложным бормотанием, которое ни о чем ему не говорило.

Несколько раз спускалась вода в унитазе. Струйка воды текла в раковину. В конце концов он услышал звук включенного душа. Потом душ выключился, и Лаура почти сразу открыла дверь. Она была завернута в полотенце. Его взгляд скользнул по ней, от мокрых волос на макушке до пальцев ног, а затем обратно, остановившись на ее глазах. Они покраснели и были наполнены слезами.

— Безнадежно?

Она кивнула.

Он привыкал к этой мысли, удивляясь боли, которая пронзила его.

— Болит?

— Немного. Как очень сильные спазмы.

— Ага, — кивнул он, как будто имел хоть какое-то представление о менструальных болях.

— Мне нужно что-то надеть.

Он заглянул ей за спину. Спортивный костюм влажной грудой лежал на полу в душе.

— Я что-нибудь найду.

— Как ты думаешь, у миссис Миллер есть прокладки?

Прокладки? Он был в замешательстве. Прокладки. Понятно. Если бы его спросили о «Тигровом бальзаме» или средствах от окаймленной экземы, он мог бы поддержать разговор. Микоз? Пожалуйста. Но он никогда даже не заходил в тот отдел супермаркета, где продаются предметы женской гигиены. По крайней мере, специально. Он никогда ничего не покупал для подруги, жены или дочери. Его знакомство с этими вещами ограничивалось коробкой с тампонами, которую его мать держала в ванной в тумбочке под раковиной. Он знал, что ими пользуются, и все.

— Я сейчас вернусь.

Он даже не подумал о том, что включает свет, когда вихрем пронесся по дому, открывая двери, которые держал закрытыми несколько дней. В спальне Миллеров он открыл общий шкаф. Одежда Коуча висела с одной стороны, одежда Элли с другой, внизу аккуратно стояли туфли.

Он сдернул с вешалки халат и начал рыться в ящиках комода, пока не наткнулся на белье Элли. Не такое откровенное и кружевное, как он видел на Лауре, но теперь сгодится любое.

Прокладки. Может, у Элли уже началась менопауза. Откуда ему знать, черт побери? Он обыскал ванную, но ни в одном из шкафчиков не нашел предметов личной гигиены. Может, в ванной для гостей? У Элли были племянницы, которые иногда приезжали погостить. Может…

В шкафчике в ванной для гостей он обнаружил запас туалетной бумаги, зубную пасту, мыло, одноразовые бритвы и даже завернутые в целлофан зубные щетки. Прокладки и тампоны. Молодец, Элли. Он схватил упаковку прокладок.

Лаура сидела на крышке унитаза, обхватив руками талию, неподвижно глядя в пространство и раскачиваясь взад-вперед. Она по-прежнему была завернута в полотенце. Он заметил гусиную кожу на ее обнаженных руках и ногах.