Фидель и Че переглянулись, а Мышка ущипнул себя, чтобы убедиться в реальности увиденного.
— Мы адресом не ошиблись? Это точно Театральная? — Мышка категорически отказывался верить собственным глазам.
— Хорош истязать себя, мазохист, гематому надавишь. Зуб даю, Театральная. Вот только какая-то она не такая… — Че шарил взглядом по сторонам.
Вопреки совету растамана, Мышка ещё разок ущипнул себя.
— Если это Театральная, на которой я прожил много лет, то лучше бы нам быстрее отсюда убраться. На той Театральной, которую я знаю, никогда не повесили бы эту тряпку.
— Это уж точно, — кивнул Фидель.
Хоть Сайгон никогда не был на этой станции, тревога старших товарищей передалась и ему. И всё-таки он сказал то, что его беспокоило:
— Быстрее — это хорошо. Тряпка — понятно. Но у нас нет патронов. Опять хотите с пацюками в рукопашной сойтись?
В туннеле между Университетом и Театральной не обошлось без приключений — спасателей атаковала целая армия пацюков. Сайгон был уверен: твари как-то прознали, что у людей проблемы с огневой поддержкой. Пришлось изрядно повозиться…
— И жратва закончилась. На Универе подкормиться не получилось, надо бы здесь отовариться. Думаю, это не проблема. Жетонов у меня хватит полметро купить.
Мышка выразил сомнение в том, что продовольственный вопрос будет решён так просто.
— Почему это?
— Вон там была мясная лавка «Ким и сын». Повторю: была.
Сайгон посмотрел в указанном направлении. Увиденное ему не понравилось: местная франшиза прекратила своё существование. Её попросту разграбили. Животных, надо понимать, съели, а клетки сломали.
Что ж, не первая потеря. То ли ещё будет. Вот Светка «обрадуется», когда муж ей расскажет, что на двух станциях придётся начинать всё с начала…
— И вода нужна, — добавил он. — Тоже закончилась.
При виде пустого блокпоста можно было догадаться, что дела на Театральной обстоят не лучшим образом. Но нет, озарения не случилось — Фидель и Че перекинулись парой шуток о том, что на станции чума или массовый приступ диареи.
А тут — флаг. С серпом и молотом и с золотыми буквами на алом фоне: «Победителю соцсоревнования». И пятиконечные звёзды на стенах.
— Это что, сатанинские пентаграммы, как у Космоса? — Сайгон с тревогой поглядывал на толпу, собравшуюся у края платформы. — Религиозные фанатики или типа того?
— Дите. — Че посмотрел на него покровительственно. — Просто власть захватили коммунисты. И сейчас у них митинг, то есть промывка мозгов несознательного населения. А чтобы люди не разошлись, за ними автоматчики приглядывают. Под прицелом как-то сразу идеологией проникаешься…
— Значит, надо договариваться с коммунистами.
— Легко. Они нас к стенке поставят, вот и весь договор… Откуда они взялись только… Кто бы мог подумать? Помните, когда-то в торце станции барельеф Ильича был — убрали. Из пилонов выковыряли бронзовые флаги с цитатами. А теперь, выходит, всё обратно?
От его слов команданте поморщился, как от зубной боли, а ковбой-мародёр схватился за револьверы, которыми без патронов можно было разве что шишки на лбу набивать.
— И на кой им Театральная сдалась? — тупо спросил Сайгон.
— Есть у меня теория, — поведал Че. — Видишь, какого цвета стены? Красный гранит. Редкая порода. Где-то под Житомиром добывали, а другого такого месторождения нет. Этим самым гранитом стены Мавзолея в Москве облицованы. Того самого, где Ленин лежит. Москвы нет, Житомира нет, Ленин помер…
— Одно расстройство, в общем, — подытожил Фидель.
— Но! — продолжил Че. — Осталась ностальгическая станция в киевской подземке. Может, она для коммуняк как реинкарнация Мавзолея? Может, они ее захватили, потому что тут должно случиться второе пришествие Ленина?
— Может, отсюда открывается пространственный портал в Мавзолей? — поддержал Фидель и ухмыльнулся.
Сайгон не знал, кто такой Ленин, и очень приблизительно представлял себе Мавзолей. В школе он не очень-то увлекался историей, а школа еще когда была!
На станции царило запустение. Разруха… Что-то случилось — и вся налаженная жизнь поломалась. Мусор на платформе, в нём копошатся крысы… Не боятся человека. Такого Сайгон не видел даже на брошенной людьми Шулявской…
Здоровенный бугай, вооружённый дробовиком, внимательно осматривал толпу.
— Эй, старик! Да, ты! Дуй ко мне, кому говорят?! Все работают на благо коммуны, один ты… — Этому борову чем-то не понравился божий одуванчик лет шестидесяти, возраста по меркам метро более чем уважаемого.
На каждой станции есть такие обломы типа здешнего бугая, не умеющие и не желающие палец о палец ударить, но дико охочие до власти. Сайд на Вокзальной, Болт на Святошине. Люди всегда и везде одинаковые. Хоть капитализм с человеческим лицом, хоть отмена частной собственности — ничто не способно изменить сути хомо сапиенса: желания набить брюхо, ничего не делая, и стойкой тяги унижать всех, кто слабее. Просто у одних это ярче выражается, а другие умеют упрятать свою сволочную природу поглубже.
Как Фидель, да? Он прячет? Или Че? А если вспомнить Байду, который сложил голову в бою с берсерками? А ты, Серёженька? Ты много выгадал в пути?..
Сайгон с раздражением сплюнул под ноги. Как выйти победителем из спора с самим собой?
— Старик! Я кому говорю?! Стой!
Старик и так стоял, но бугаю, похоже, нравилось на него орать. Несмотря на преклонный возраст, дед выглядел достаточно бодро, подручными средствами для передвижения не пользовался. Одет был в тёмно-зелёный плащ. На голове чёрная бейсболка с белыми латинскими буквами. На ногах валенки и калоши. Всё опрятное, чистое.
Спасателями наконец заинтересовались:
— Товарищи, вы хотите присоединиться к нашей коммуне? За одну пятилетку построим вместе светлое будущее! Я — комиссар станции. Была Театральной, но сегодня на собрании коллектива единогласно решено переименовать в станцию Ленинскую. — Чуть выше локтя руку мужчины перетягивала красная повязка.
— Поздравляю. Ленинская — это свежо, неординарно. А вот насчёт присоединиться… Увы, мы пока что недостаточно сознательны. — Фидель внимательно следил за реакцией комиссара.
Тот мгновенно потерял интерес к потенциальным новобранцам и кивнул своим бойцам, чтобы присматривали за чужаками. Мало ли, вдруг шпионы?
— Нам бы пополнить запасы. Вода, патроны, пища…
Но комиссар уже стремительно двигался прочь.
Че вытер пот со лба:
— А я уж думал: всё, кранты.
Только теперь Сайгон заметил, что спасателей взяли в оцепление красные бойцы. Пока комиссар беседовал с команданте, винтовки и автоматы его людей были нацелены на пришлых.