Я напрягся и прочел еще несколько стихотворений. Наконец озвучил пару неприличных и закруглился.
– Все, хватит, – сказал я.
Они заорали, требуя добавки.
Парни с бойни, парни из «Сиэрз-Роубака», все парни со всех складов, где я работал и пацаном, и мужиком, никогда бы не поверили.
В кабинете нас ждало еще больше кира и несколько жирных косяков-бомбовозов. Марти набрал по интеркому номер и спросил насчет сборов.
Тэмми, не отрываясь, смотрела на него.
– Ты мне не нравишься, – сказала она. – Мне твои глаза совсем не нравятся.
– Оставь в покое его глаза, – сказал я. – Давай заберем деньги и поедем.
Марти выписал чек и протянул мне.
– Вот, – сказал он, – двести долларов…
– Двести долларов! – заорала на него Тэмми. – Ах ты гниль сучья!
Я прочитал чек.
– Он шутит, – сказал я ей, – успокойся. Она меня проигнорировала.
– Двести долларов, – говорила она Марти, – ах ты поганый…
– Тэмми, – сказал я, – там четыреста долларов…
– Подпиши чек, – сказал Марти, – и я дам тебе наличкой.
– Я там довольно сильно надралась, – сказала мне Тэмми, – и спросила у одного парня: «Можно, я своим телом обопрусь на ваше?» Тот говорит: «Ладно».
Я расписался, и Марти выдал мне пачку банкнот. Я засунул их в карман.
– Слушай, Марти, мы, наверное, уже пойдем.
– Я ненавижу твои глаза, – сказала ему Тэмми.
– А может, останешься и поболтаем? – спросил меня Марти.
– Нет, пора идти. Тэмми встала.
– Мне надо в дамскую комнату. Она ушла.
Мы с Марти остались сидеть. Прошло десять минут. Марти встал и сказал:
– Подожди, я сейчас вернусь.
Я сидел и ждал, 5 минут, 10 минут. Потом черным ходом вышел из кабинета на улицу. Добрел до стоянки и уселся в «фольксваген». Прошло пятнадцать минут, 20, 25.
Даю ей еще 5 минут и уезжаю, решил я.
Тут как раз в переулок из задней двери вышли Марти и Тэмми.
Марти показал ей:
– Вон он.
Тэмми подошла. Одежда у нее вся была смята и перекручена. Тэмми забралась на заднее сиденье и свернулась калачиком.
На шоссе я раза 2–3 потерялся. Наконец подъехал к нашему дворику. Разбудил Тэмми. Она вышла из машины, взбежала по лестнице к себе и хлопнула дверью.
Стояла ночь среды, 12.30, и мне было очень херово. Болел живот, но мне удалось как-то удержать внутри несколько бутылок пива. Тэмми сидела со мной и вроде бы сочувствовала. Дэнси осталась у бабушки.
Даже несмотря на то, что я болел, казалось, все же настали хорошие времена – просто два человека вместе.
В дверь постучали. Я открыл. Там стоял брат Тэмми Джей с еще одним молодым человеком – Филбертом, маленьким пуэрториканцем. Они сели, и я выдал каждому по пиву.
– Пошли порнуху смотреть, – сказал Джей.
Филберт просто сидел, и все. У него были черные, тщательно подстриженные усики, на лице – до крайности мало выражения. Он вообще ничего не излучал. Мне приходили в голову такие определения, как пустой, деревянный, мертвый и так далее.
– Почему ты ничего не скажешь, Филберт? – спросила Тэмми.
Тот и рта не раскрыл.
Я встал, сходил к кухонной раковине и проблевался. Потом вернулся и опять сел. Открыл новое пиво. Терпеть не могу, когда пиво в желудке не задерживается. Я просто-напросто пил слишком много дней и ночей подряд. Нужно отдохнуть. И выпить. Просто пива. А то можно подумать, что я уже и пива в себе не удержу. Я сделал долгий глоток.
Пиву не хотелось оставаться внутри. Я пошел в ванную. Тэмми постучалась:
– Хэнк, у тебя все в порядке?
Я прополоскал рот и открыл дверь.
– Я просто болею, и все.
– Ты хочешь, чтобы я от них избавилась?
– Конечно.
Она вернулась к ним.
– Слушайте, парни, может, ко мне поднимемся? Такого я не ожидал.
Тэмми забыла заплатить за свет, или же ей не хотелось, и теперь они устроились там при свечах. Она прихватила с собой квинту коктейля «Маргарита», которую мы с ней купили.
Я сидел и пил в одиночестве. Следующее пиво внутри задержалось.
Я слышал, как они наверху разговаривают.
Потом брат Тэмми ушел. Я наблюдал, как он при свете луны идет к своей машине…
Тэмми с Филбертом теперь остались вместе наверху одни, при свечах.
Я сидел с потушенным светом, пил. Прошел час. Я видел неверное пламя свечи в темноте. Огляделся. Тэмми забыла туфли. Я их подобрал и поднялся по лестнице. Дверь у нее была приоткрыта, и я услышал, как она говорит Филберту:
– …Ну и все равно, я вот что имела в виду… Она услыхала, как я поднимаюсь.
– Генри, это ты?
Я швырнул ее туфли вверх по пролету. Они приземлились перед ее дверью.
– Ты забыла свои туфли, – сказал я.
– Ох, господи тебя благослови, – ответила она.
Примерно в 10.30 следующим утром Тэмми постучалась ко мне. Я открыл дверь.
– Ты гнилая проклятая сука.
– Не смей так разговаривать, – ответила она.
– Пива хочешь?
– Давай. Она села.
– Ну что, выпили мы бутылку «Маргариты». Потом мой брат ушел. Филберт был очень мил. Он просто сидел и много не разговаривал. «Как ты будешь домой добираться? – спросила я. – У тебя машина есть?» А он ответил, что нет. Просто сидел и смотрел на меня, и я сказала: «Ну, так у меня есть машина, я отвезу тебя домой». И отвезла его домой. А раз уж я там оказалась, легла с ним спать. Я довольно сильно напилась, но он меня не тронул. Сказал, что ему утром на работу. – Тэмми засмеялась. – Где-то посреди ночи он попробовал ко мне подлезть. А я подушкой накрылась и просто ржать начала. Держу подушку на голове и хихикаю. Он сдался. Когда он ушел на работу, я поехала к маме и отвезла Дэнси в садик. И вот сюда приехала…
На следующий день Тэмми была на возбудителях. Она постоянно вбегала ко мне и выбегала. В конце концов сказала мне:
– Я вернусь сегодня вечером. Увидимся вечером!
– Про вечер забудь.
– Что с тобой такое? Много мужчин будет счастливо видеть меня сегодня вечером.
Тэмми с треском вылетела за дверь. На моем крыльце спала беременная кошка.
– Пошла отсюда к черту, Рыжая!
Я схватил беременную кошку и запустил в нее. На фут промахнулся, и кошка шлепнулась в ближний куст.