— Доктор, я вижу, что вы взялись еще и наркоманам помогать. Что ж, похвально, но не много ли вы на себя взвалили? А вдруг не сдюжите?
— Это подружка моей жены, они вместе работали. — Григорий почувствовал необходимость объясниться. — Как христианин, я обязан ей помочь.
— Это так. Но не забудьте, что читаете псалтырь сегодня, как договаривались.
— Да, конечно, я Катю на кого-нибудь оставлю на это время.
Отец Амвросий на мгновение задумался.
— Попросите Татьяну присмотреть, у нее медицинское образование есть, а я ее от работы на это время освобожу, найду, кем заменить.
Григорий посмотрел на Катю — она была полностью погружена в себя. Он осторожно взял ее под руку, чтобы пойти в сторону общей кухни, но она не захотела тронуться с места. Григорий тихонько потянул ее за руку:
— Катя, пошли. Завтрак скоро начнется.
— Я есть не хочу, я лучше пойду посплю.
— Тебе, в твоем положении, нельзя голодать. Пошли, я на кухне что-нибудь прихвачу и отведу тебя в избу.
Они медленным шагом добрели до трапезной, Григорий усадил Катю на скамейку рядом, а сам сбегал внутрь и взял еды. Дорога до деревни заняла очень много времени, сил идти у Кати почти не было, они то и дело останавливались, чтобы передохнуть. Зайдя в избу, Катя, как подкошенная, без сил рухнула на кровать.
Григорий не оставлял попыток ее накормить.
— Тебе надо перекусить.
— Спасибо, но я не хочу, — пробормотала Катя, не открывая глаз.
— Ничего, аппетит приходит во время еды, сейчас чайник вскипит.
Он ненадолго оставил ее одну и вернулся с дымящейся чашкой и тарелкой с бутербродами. Катя никак не отреагировала на его возвращение. Но Григорий был намерен, во что бы то ни стало, не дать бедняжке умереть голодной смертью, он силой усадил ее на постели и заставил съесть все, что принес. От еды неприятные ощущения только обострились, ко всему прибавилась и тошнота. Катя села на кровати, жутко кружилась голова, и мутило в животе.
— Как-то мне нехорошо. — Она попыталась встать.
Григорий усадил ее обратно:
— Посиди немного спокойно, не вставай.
Катя еще какое-то время посидела, прислушиваясь к своим ощущениям, они становились все более невыносимыми, она еще раз попыталась подняться, но Григорий был рядом и не дал ей этого сделать. Катя не успела ничего сказать, как ее вывернуло прямо на Гришу. На хирурга было страшно смотреть, он прямо побелел и запричитал:
— Вот я — балда, заставлял тебя есть, встать не дал, прости меня, пожалуйста. Давай я постель перестелю. — Он усадил Катю на стул рядом с кроватью, сам сбегал за чистым бельем и перестелил ей постель. — Теперь ложись обратно — отдыхай до вечера, я приду перед всенощной, помогу тебе до церкви дойти. Не сердись на меня, ладно?
Он вышел за ограду монастыря и направился в сторону деревни. Началось его самое любимое время суток — сумерки. Не всегда получалось поймать этот момент — только зазеваешься, а уже темнота. Он шел, упиваясь окружающим видом. Гриша Дроздецкий был сугубо городским жителем, родился и вырос в Москве, родственников в деревне не было, каникулы с родителями проводил на море в пансионатах. К природе он относился с опаской и большим уважением. И сейчас он с восторгом наблюдал, как небо слегка окрасилось в светло-сиреневый с розоватым отливом цвет, свет стал рассеянным, и все вокруг утратило свои четкие линии и цвета и получило загадочный, даже какой-то сказочный вид. Голые деревья и кусты обрели фантастические очертания, было очень тихо, ветер стих, и шуршание его шагов было единственным звуком на всю округу. Он пустил свои мысли на самотек и не мешал бежать им в том направлении, куда пожелают. На память пришел роман-притча Урсулы Ле Гуин «Порог», где действие происходило в волшебной стране, в которой всегда были сумерки и в которую можно было попасть только пройдя через определенный порог в лесу. Он шел по тропе через рощу, свет поблек, и стало казаться, что из-за каждого дерева ему навстречу может выйти хозяин этих мест — лесовик. Но, несмотря на окружающую его красоту, на душе у него было неспокойно. Не хотелось уезжать и оставлять здесь Катю одну, без дружеской поддержки. Но его выходные подходили к концу, его ждала работа в больнице, нуждались в помощи его пациенты. Одна надежда была на общину, ему показалось, что к Кате здесь отнеслись с большим сочувствием — ее молодость, ее беззащитность вызывали у людей жалость, многие хотели помочь. Почти все пришли сюда не от хорошей жизни, в основном всех их привели в монастырь какие-нибудь несчастья. Люди здесь умели сопереживать чужому горю. Он надеялся, что Татьяна сможет побольше времени уделять Кате. Она симпатизировала бедной девушке, и он очень надеялся на ее помощь. Да и Катя потихоньку перестала буянить, стала спокойнее переживать физические страдания.
Григорий постучал, немного подождал из вежливости и зашел в дом, где жили женщины. Навстречу ему из Катиного чулана вышла Татьяна. Увидев его, она заулыбалась, вокруг глаз, как лучики, разошлись мелкие морщинки. Она вся будто светилась изнутри, всегда приветлива, и от нее веяло спокойствием. Возраст ее было трудно определить — ей могло быть от сорока и до шестидесяти. Жила она при монастыре уже давно, и за это время все ее очень полюбили и уважали за постоянную готовность помочь ближнему, за трудолюбие. Таня с легкостью соглашалась взяться за любую самую грязную и тяжелую работу.
Григорий сразу поинтересовался состоянием своей подопечной:
— Как она?
— Кажется, кризис уже миновал, спит спокойно.
— Мне надо в город возвращаться, оставляю Катю под вашим чутким присмотром.
— Да вы не беспокойтесь, — сказала Татьяна, — к нам не в первый раз такие попадают. Кате повезло, она вовремя пришла, привычка еще не стала губительной. Скоро ей полегчает. Мы здесь за ней присмотрим, все помогут. Не волнуйтесь, езжайте в город, она здесь в надежных руках.
Все встало на свои места — размеренная жизнь в монастыре с ее четким укладом сделала свое дело. Она почти не вспоминала свою недавнюю жизнь в городе, прошлое казалось нереальным. Бывало, что по вечерам перед сном ее посещали видения: выступления на сцене, манящий азарт рулетки, любовные игры с Женей. Но с каждым новым днем эти воспоминания теряли какую-то частицу своей притягательности. Яркие образы прошлого становились бледнее, их вытесняла сознательная ежедневная работа. Она привыкла ходить в церковь, и ей, действительно, как и обещал Григорий, после молитвы становилось намного легче. Появилась надежда на новую жизнь, ее желание умереть теперь казалось чем-то немыслимым. Свое возрождение к новой жизни она, конечно, в первую очередь связывала с ребенком, который рос внутри нее. Она часто разговаривала с ним, делилась своими переживаниями. Больше всего она переживала из-за того, что не была на похоронах Федора, не смогла объясниться с матерью. Они расстались, не поговорив, так и не поняв друг друга. Как она сейчас там? Муж умер, дочь ушла, сумела ли она приспособиться к жизни в одиночестве? Наверное, вся в работе. Григорий обещал зайти к ней в универмаг, узнать, как там поживает Ирина Александровна, но ему все некогда. Он в любой свободный момент пытается вырваться из больницы в монастырь, и она каждый день с удивлением ловила себя на мысли, что с волнением ждет его приезда. «Занудный старый доктор» становился ей все ближе и ближе. Часто бывало так, что он заезжал сразу после рабочего дня, ночевал в монастыре, а потом с утра снова уезжал на работу в больницу. Григорий говорил, что он ездит так часто, потому что переживает: восстановление монастыря идет чуть медленнее, чем планировалось. Но иногда ей все же казалось, что не это было основной причиной его частых посещений. Ей очень хотелось верить в то, что он приезжает пусть хоть немножко, но из-за нее. Они много разговаривали после ее исцеления — он был намного старше ее, много повидал в жизни и наконец был просто интересным собеседником, добрым и остроумным. Иногда они выполняли вместе какую-нибудь работу, и тогда она часто ловила на себе его внимательный взгляд. От него веяло надежностью, чего совсем не было у Жени — она не в первый раз сравнивала этих мужчин, и все чаще сравнение было в пользу Григория. Хотя она бы никогда не призналась, что испытывает к Григорию кроме чувства дружбы еще что-либо. Отец Пантелеймон тоже не раз бывал в монастыре, часто он привозил с собой деньги на строительство. С большим удивлением для себя Катя узнала, что одним из главных спонсоров восстановления монастыря является Павлов. Она даже один раз видела, как он приезжал в монастырь. Заметив его, она кинулась в деревню и не возвращалась оттуда до самого вечера. Про свой долг она несколько раз пыталась заговорить с отцом Пантелеймоном, но всякий раз он говорил, что это уже давно решенный вопрос, и уходил от его обсуждения. Он часто передавал приветы от Григория, когда тот не мог приехать по каким-либо причинам. Отец Пантелеймон всегда находил время на беседу с Катей, и она была безмерно благодарна ему за оказываемую ей поддержку. Она настолько привыкла к беседам с ним, что часто не замечала, что делится с ним самым сокровенным. Время за разговорами с отцом Пантелеймоном пролетало так быстро, что расставание всегда было неожиданным и очень огорчало Катю, казалось, что еще так много надо ему рассказать, так много проблем обсудить.