– Простите, Диана. Ваши близкие знакомые не правы. Передайте при случае уважаемым супругам, что под Шандемо в моем замке нет никакого Рубенса.
– Вы уверены? – Голос женщины дрогнул.
– Да. И пусть оставят чреватые тюрьмой поползновения. Еще одну попытку я не потерплю. Теперь второй пункт. Что вы скажете о наших восточных соседях – банде уважаемого Фортиньяка?
Диана фыркнула.
– Не имею с бандой никаких дел. Заносчивая блондинка, скользкий щеголь, мерзкие старушата… Ничего не знаю, к сожалению, о прислуге. На вид обычная девушка. Впрочем, подождите… – Диана задумалась.
Анджей молчал, боясь вспугнуть неустойчивую мысль.
– Вспомнила, – потухшие глазки снова загорелись. – Доминик однажды в запале крепко выразился по старику Фортиньяку. Этот генерал и старый Фанкон изрядно недолюбливали друг друга. Дескать, Луи Фортиньяк постоянно вставлял ему палки в колеса и совал свой любопытный нос в чужие дела. Но о Рубенсе ли шла речь или о чем другом, я не поняла.
– Вы сказали всю правду, Диана?
Женщина внезапно приблизилась. Анджей почувствовал, как застучало сердце. От нее исходила упругая волна. Неповторимый запах женщины, дразнящий, щекочущий нос…
– Я сказала всю правду, месье. Но если захотите услышать поправки к этой правде… можете заглянуть завтра, примерно в полдень…
Он выдержал искус схватить ее за плечи. Плавно отодвинулся, невольно покосившись через плечо. Пьер Вассаль стоял за воротами, лицом к дороге, и курил уже вторую сигарету.
– Хорошо, Диана, – он не стал губить отношения (женщины не помнят, что для них делают; но помнят, чего для них НЕ делают). И все же не удержался. – Вы сказали, что в последние двое суток со стороны Гофрэ никакого проникновения в Гвадалон не было. Вы точно в этом уверены? А может, все-таки были? Хотя бы одно?
Она молчала, только глаза посылали загадочные импульсы. Он развернулся, шагнул за ворота…– Вы уверены, что словам этой хитрюги можно доверять? – спросил Вассаль, когда они свернули у развилки и зашагали к Бруа.
– Поручиться не могу, – пожал плечами Анджей. – Но женщина интересная.
– Куда уж интереснее, – усмехнулся Вассаль. – Я видел спиной, как она пыталась вас соблазнить. Вы же не железный, месье?
– Даже не деревянный. Но не бросаюсь на все предметы, имеющие выпуклости. Давайте ускорим шаг, сосед. Иначе нас не пустят даже на крыльцо…
Но их впустили даже в вестибюль. Старик Фортиньяк еще не изволил лечь, что и спасло положение. Он стоял в длинном махровом халате, прямой, как штык, скрестив руки на груди, и сверлил взглядом припозднившихся посетителей. Пришла зевающая Ирен в коротком пеньюаре, дающем обильную пищу для фантазий. Спустился Анри, взъерошенный, нахохленный, в драной майке и сползающих пижамных штанах. Из кухни высунулась смышленая мордашка горничной Пуатье, вытянулась от удивления.
– Вы – полиция, – выстрелил старик пальцем в Анджея.
– Никак нет, – возразил Анджей. – Я ваш новый сосед.
Старик нахмурился.
– Вы некий Раковский?
– Да.
– Но вы приходили вместе с полицией.
– Приходил, – согласился Анджей. – Отсюда не следует, что я полицейский.
– Хорошо, – ненадолго смягчился старик. – А с вами кто? Впрочем, лицо знакомое…
– Группа поддержки, – объяснил Анджей. – Прошу прощения, уважаемый, за позднее вторжение, мы буквально на минуту.
Больше и не понадобится. Напомнить уважаемому собранию о двух убийствах, рассказать о третьем (если кто не знает), и далее по тексту. Два мэтра фламандской живописи – один великий, другой попроще. Легендарное полотно за бешеные деньги, посещение женщиной, очень похожей на Ирен Маклассар, музея изобразительных искусств города Шартарена, где она настойчиво интересовалась картиной Рубенса «Снятие с креста» и вероятностью того, что Клод Шандемо мог ее умыкнуть у мэтра. А также странное видение, которое было Луизе Гурден: призрак в холле, сравнить который по пропорциям можно только с Ирен…
– Подозреваю, милая девушка, вы находитесь в этом доме под двойным покровительством, и просто так вас не отдадут, – заключил Анджей.
– Сосед, ты того, – Анри Жюбер выразительно постучал кулаком по лбу.
Но все молчали. Анри забеспокоился.
– А почему все молчат? Ирен, дорогая, ты тоже молчишь? Эй, постойте, – Анри начал местами прозревать. – Дядюшка, в этом доме что-то происходит? Кто-нибудь вразумительно объяснит?
Ирен равнодушно позевывала, но в красивых глазках обосновалась тревога. Старик презрительно созерцал разговорчивого посетителя. Из кухни периодически высовывалась любознательная мордашка Николь.
– Отрицать причастность, видимо, глупо, – сказал Анджей. – Полиция очень обрадуется, когда я выложу ей последнюю информацию. А учитывая ее заведомо предвзятое отношение…
– А вы ничего, – критично прошлась по нему глазами Ирен. – Красавчик. Вот только с мозгами у вас, месье, что-то не ладится. В музее я была, что в этом преступного? Живопись – моя работа, увлечение. А дальше – полный вздор. Промазали, месье.
– Не конфузьте меня, Ирен, – улыбнулся Анджей. – Я ни на чем не настаиваю. Я прошу дать исчерпывающие объяснения. Если они меня устроят, полиция ни о чем не узнает. Если нет, то для всего вашего семейства наступят суровые деньки. Итак, месье Фортиньяк, вам нечего сообщить по существу сказанного? Не желаете спокойной жизни на пенсии? С интересом хочется провести так называемый «срок дожития»? Ваши конкуренты в Гофрэ считают, что Шандемо написал свою картину поверх Рубенса, и нужно лишь процарапать всего Шандемо в моей коллекции, и истина с радостью откроется. А вы, месье? Вы тоже так считаете? Или у вас отличное мнение о том, где искать картину всемирно известного художника?
Терпение отставного танкиста лопнуло. Он надувался, аккумулировал ярость… и она плеснула, как цунами на берег!
– Вон из моего дома! – зарычал старик. Глаза налились кровью, жидкие волосенки встали дыбом. Казалось, еще немного, и он бросится с кулаками на бесцеремонного посетителя! Но вместо этого он выстрелил пальцем на дверь.
– Пойдемте, месье Вассаль, – украдкой улыбнулся Анджей молчаливому сообщнику. – В этот дом никогда не поздно вернуться.– Не скажу, месье, что одобряю ваши действия, – задумчиво поведал Вассаль, когда они вышли из ограды. – Вы нахватались у инспектора Шовиньи. Никогда не приходилось служить в полиции?
– Ни разу, – засмеялся Анджей. – Я преподавал в художественной академии и увлекаюсь живописью.
Вассаль закурил, прикрыв зажигалку от пронизывающего ветра.
– Наживаете врагов. Не стал бы этого делать на вашем месте. Возможно, эти люди в чем-то виноваты, но других соседей у вас не будет.
– С теми, кто ни в чем не виноват, отношения не испортятся, – уверил Анджей. – А прочих не жалко.