– В аэропорту есть коляски, – торжественно объявил Лиам.
И тут же край рюкзачка какой-то девочки мазнул его по лицу, задев угол глаза. Он скривился, и слезы хлынули из чудных золотистых глаз.
– Солнышко, – беспомощно произнесла Тесс, сама едва удерживаясь от слез. – Послушай. Тебе вовсе не обязательно идти в школу. Это была безумная мысль…
– Лиам, с добрым утром! Я как раз гадала, успел ли ты прийти!
Это была та чудаковатая дама, директор школы. Она присела на корточки рядом с Лиамом легко, как ребенок. Должно быть, занимается йогой, решила Тесс. Мальчик примерно одних лет с Лиамом, проходя мимо, ласково погладил ее по седой кудрявой голове, как будто она была школьной собакой, а не директором:
– Привет, мисс Эпплби!
– Доброе утро, Гаррисон! – Труди помахала рукой, и ее шаль соскользнула с плеч.
– Простите, – начала было Тесс. – Мы устроили тут пробку…
Но Труди лишь чуть улыбнулась в ее сторону, одной рукой поправила шаль и вернула все свое внимание Лиаму:
– Знаешь, что мы с твоей учительницей, миссис Джефферс, сделали вчера вечером?
Лиам пожал плечами и небрежно утер слезы.
– Мы перенесли твой класс на другую планету, – сверкнула она глазами. – Наша охота за пасхальными яйцами пройдет в открытом космосе.
Лиам шмыгнул носом и принял донельзя циничный вид.
– Как? – спросил он. – Как вы это сделали?
– Пойдем, и сам увидишь, – предложила Труди, встала и взяла Лиама за руку. – Скажи «пока» своей маме. Вечером ты сможешь рассказать ей, сколько яиц нашел в космосе.
– Ну ладно. – Тесс поцеловала его макушку. – Хорошо там повеселись и не забудь, что я…
– Разумеется, есть и космический корабль, – продолжала Труди, уводя его прочь. – Угадай, кто на нем полетит?
Тесс еще увидела, как Лиам поднял взгляд на директора школы и его лицо внезапно озарила опасливая надежда. А затем мальчика поглотила толпа синих с белым клетчатых школьных костюмов.
Она повернулась и направилась обратно на улицу. Ее охватило странное чувство неприкаянности, как и всякий раз, когда она оставляла Лиама на чьем-то попечении, словно гравитация вдруг исчезла. Что ей теперь делать с собой? И что она скажет ему сегодня после школы? Она не могла солгать, будто ничего не происходит, но как же сказать правду?
«Папа и Фелисити любят друг друга. Предполагалось, что папа должен любить меня сильнее. Так что я на них сержусь. И мне очень обидно».
Считается, что всегда нужно говорить правду.
Тесс ввязалась во все это, не подумав. Она притворилась перед собой, будто все делает ради Лиама. Она выдернула своего ребенка из его дома, школы и жизни, потому что, по правде сказать, ей самой захотелось так поступить. Хотелось оказаться как можно дальше от Уилла и Фелисити, и вот теперь счастье Лиама зависит от экстравагантной кудрявой дамы по имени Труди Эпплби.
Возможно, ей следовало бы заниматься с ним дома самой, пока все не утрясется. С большей частью программы она справилась бы. С английским, с географией. Это даже могло бы оказаться забавным! Но вот математика – ее погибель. Пока они учились в школе, Фелисити не давала Тесс завалить математику, а теперь взяла на буксир и Лиама. Как раз на днях Фелисити заметила, что даже предвкушает новую встречу с квадратными уравнениями, когда Лиам окажется в старших классах, а Тесс с Уиллом переглянулись, содрогнулись и расхохотались. Фелисити с Уиллом вели себя так обычно! Все это время. Пряча за спиной свой маленький секрет.
Она шла по улице вдоль здания школы, возвращаясь к маминому дому, когда ее окликнули из-за спины:
– Доброе утро, Тесс.
Как выяснилось, Сесилия Фицпатрик шла куда-то в том же направлении. В руке у нее болтались ключи от машины. В ее походке чувствовалось нечто странное, как будто она вдруг начала хромать.
Тесс глубоко вздохнула, собираясь с духом.
– Доброе утро! – откликнулась она.
– В первый раз отвели Лиама в новую школу? – уточнила Сесилия.
На ней были солнцезащитные очки, избавившие Тесс от пугающего зрительного контакта. Голос звучал так, будто Сесилия вот-вот сляжет с простудой.
– И как он, в порядке? Это всегда бывает непросто.
– О, ну, не совсем, но Труди…
Тесс обратила внимание на ноги Сесилии и осеклась. На той была обувь от разных пар: на одной ноге – черная балетка, на второй – золотистая босоножка с каблуком. Неудивительно, что у нее была странная походка. Тесс отвела взгляд и вспомнила, что не закончила фразу.
– Но Труди чудесно с ним управилась.
– О да, Труди такая одна на миллион, это уж точно, – подтвердила Сесилия. – Ну ладно, вот и моя машина.
Она кивнула на крайне блестящий, белый полноприводный автомобиль с эмблемой «Таппервера» на боку.
– Мы забыли, что у Полли сегодня физкультура. Я никогда… Впрочем, неважно, мы забыли, поэтому мне нужно заехать домой за ее тапочками. Полли влюблена в физрука, так что у меня будут жуткие неприятности, если я опоздаю.
– Коннор, – произнесла Тесс. – Коннор Уитби. Он ведет у нее физкультуру.
Она вспомнила встречу ночью на заправочной станции и его фигуру со шлемом под мышкой.
– Да, верно. Все ученицы в него влюблены. Собственно, половина матерей тоже.
– Что вы говорите!
«Плюх-плюх», – хлюпал водяной матрас.
– Доброе утро, Тесс. Привет, Сесилия.
Рейчел Кроули, школьный секретарь, подошла с другой стороны, в белых кроссовках, надетых в дополнение к деловой юбке и шелковой блузке. Тесс задумалась, удавалось ли кому-нибудь при виде Рейчел не вспоминать о Джейни Кроули и о том, что случилось с ней в том парке. Невозможно было представить, что Рейчел когда-то была обычной женщиной и никто не мог бы почувствовать ожидающей ее беды.
Рейчел остановилась перед ними. Еще разговоры! Это никогда не закончится. Она выглядела усталой и бледной, а ее седые волосы были уложены не так красиво, как вчера.
– Еще раз спасибо, что подвезли меня домой, – обратилась Рейчел к Сесилии и улыбнулась Тесс. – Вчера я побывала на вечеринке с «Таппервером» и слегка перебрала. Поэтому сегодня на своих двоих, – пояснила она, показав на кроссовки. – Вот ведь позор.
Повисла неловкая тишина. Тесс ждала, что следующей заговорит Сесилия, но ту как будто отвлекло что-то вдали, и она странно, почти неестественно молчала.
– Судя по всему, вы вчера неплохо повеселились, – наконец высказалась Тесс.
Ее голос прозвучал слишком громко и сердечно. И почему она не может разговаривать, как все нормальные люди?
– Так и было, – подтвердила Рейчел, чуть нахмурилась в сторону Сесилии, которая так и не произнесла ни слова, и вновь сосредоточилась на Тесс. – Лиам благополучно ушел в класс?