– Ясное дело, я не прошу у тебя прощения, – заявила Фелисити.
«Нет, просишь, – подумала Тесс. – Но не получишь».
– Потому что я могла бы добиться своего, – добавила Фелисити. – Я хочу, чтобы ты это знала. Почему-то мне очень важно, чтобы ты знала, что для меня все было всерьез. Я чувствовала себя ужасно, но не настолько, чтобы не пойти до конца. Я могла бы жить с тем, что сделала. – (Тесс потрясенно уставилась на нее.) – Я просто хочу быть с тобой предельно искренней, – пояснила Фелисити.
– Ну, спасибо, наверное.
– Неважно. – Фелисити первой опустила взгляд. – Я решила, что для меня лучше всего будет просто уехать из страны, убраться как можно дальше. Чтобы вы с Уиллом смогли все уладить. Он хотел поговорить с тобой первым, но я подумала, что будет разумнее, если…
– Так где же он сейчас? – спросила Тесс с резковатой ноткой в голосе. Осведомленность Фелисити о том, где находится и что намерен делать Уилл, приводила ее в ярость. – Он в Сиднее? Вы прилетели вместе?
– Ну да, вместе, но… – начала Фелисити.
– Должно быть, это тяжело далось вам обоим. Последние мгновения вдвоем. Вы держались за руки в самолете? – (Глаза Фелисити блеснули, подтверждая эту догадку.) – Держались, ведь так? – заключила Тесс.
Она могла живо себе это представить. Страдание. Родившиеся под несчастливой звездой влюбленные цепляются друг за друга, гадают, бежать ли им, улететь в Париж! – или поступить правильно, поступить скучно. Тесс воплощала в себе скучный выбор.
– Мне он больше не нужен, – заявила она Фелисити.
Она не могла смириться с ролью нудной обманутой жены. В Тесс О’Лири нет ничегошеньки нудного, и Фелисити должна об этом узнать!
– Можешь оставить его себе. Забирай! Я теперь сплю с Коннором Уитби.
– Серьезно? – разинула Фелисити рот.
– Серьезно.
– Ну, Тесс, – выдохнула Фелисити, – это… я даже не знаю. – Она огляделась по сторонам в поисках вдохновения и вновь повернулась к Тесс. – Три дня назад ты заявила, что не допустишь, чтобы Лиам рос при разведенных родителях. Сказала, что хочешь вернуть себе мужа. Ты добилась того, чтобы я почувствовала себя последней дрянью. А теперь говоришь мне, что сразу же закрутила роман с бывшим, в то время как мы с Уиллом даже ни разу не… Боже! – Она врезала кулаком по кровати, вся раскрасневшаяся, с пылающими гневом глазами.
От несправедливости слов Фелисити – а возможно, и от их справедливости тоже – у Тесс перехватило дух.
– Не будь такой ханжой. – Она со всей силы ткнула Фелисити в тощее бедро, ребячливо, как дети, затевающие возню в автобусе. Ощущение оказалось на удивление приятным. Она ткнула сестру снова, еще сильнее. – Ты и есть последняя дрянь. Думаешь, я вообще посмотрела бы на Коннора, если бы вы с Уиллом не признались в своих чувствах друг к другу?
– Но и не мешкать ты не стала, верно? Черт побери, да перестань ты меня бить!
Тесс наградила ее еще одним последним тычком и села на место. Никогда прежде она не испытывала такого непреодолимого желания кого-то ударить. И уж точно никогда ему не поддавалась. Казалось, все эти приятные мелочи, делающие ее нормальным членом общества, исчезли напрочь. На прошлой неделе она была матерью школьника и специалистом в своем деле. Теперь она трахается в коридорах и бьет двоюродную сестру. Что дальше?
Она глубоко, прерывисто вздохнула. Вот что называется «в запале». Она даже не представляла себе, насколько жарким может оказаться этот самый «запал».
– Ладно, неважно, – заявила Фелисити. – Уилл хочет все уладить, а я покидаю страну. Так что поступай как тебе угодно.
– Спасибо, – отозвалась Тесс. – Спасибо огромное. За все.
Она едва ли не физически ощущала, как гнев вытекает из ее тела, оставляя ее вялой и безучастной.
На миг повисла тишина.
– Он хочет второго ребенка, – сообщила Фелисити.
– Не говори мне, чего он хочет.
– Он действительно хочет второго ребенка.
– И, я полагаю, ты охотно предоставила бы ему такового, – предположила Тесс.
В глазах Фелисити проступили слезы.
– Да. Мне очень жаль, но это так.
– Фелисити, ради всего святого. Не выжимай из меня жалость. Это нечестно. Зачем тебе понадобилось влюбляться именно в моего мужа? Почему ты не могла влюбиться в мужа кого-нибудь другого?
– Ни с кем другим мы и не виделись, – рассмеялась Фелисити, хотя по ее лицу катились слезы.
Она вытерла нос тыльной стороной ладони.
А ведь это чистая правда.
– Ему кажется, он не вправе просить, чтобы ты выдержала еще одну беременность. Ведь тебе было так плохо, пока ты носила Лиама, – объяснила Фелисити. – Но вторая беременность может пройти и легче, верно? Каждый раз ведь все бывает по-новому? Тебе стоило бы родить второго.
– Ты всерьез считаешь, что теперь мы заведем еще ребенка и будем жить долго и счастливо? – спросила Тесс. – Ребенок не починит брак. Не то чтобы я хотя бы подозревала, что мой брак нуждается в починке.
– Знаю, я просто подумала…
– На самом деле я вовсе не из-за тошноты не хочу ребенка. А из-за людей.
– Людей?
– Других матерей, учителей и всех прочих. Я и не представляла, что материнство требует столько общения. Постоянно приходится с кем-то разговаривать.
– И что? – недоуменно уточнила Фелисити.
– У меня есть это расстройство. Я прошла тест в журнале. Я… – Тесс понизила голос. – Я страдаю социофобией.
– Ничего подобного, – пренебрежительно отмахнулась Фелисити.
– Именно так! Я прошла тест…
– И ты всерьез ставишь себе диагноз, основываясь на тесте из журнала?
– Это был «Ридерз дайджест», а не «Космополитен». И это так! Я терпеть не могу знакомиться с новыми людьми. Меня мутит. Учащается сердцебиение. Я не переношу вечеринок.
– Многие люди не любят вечеринки. Хорош себе потакать.
Тесс опешила. Она ожидала сдержанной жалости.
– Ты застенчива, – заявила Фелисити. – Ты не из этих громкоголосых экстравертов. Но ты нравишься людям. По-настоящему нравишься. Разве ты этого не замечала? То есть, боже, Тесс, откуда бы у тебя образовалось столько поклонников, будь ты робкой, нервной тихоней? Ты сменила штук тридцать парней, прежде чем тебе исполнилось двадцать пять.
– Ничего подобного. – Тесс закатила глаза.
Как она могла объяснить Фелисити, что воспринимала свою тревожность как необычного питомца с переменчивым нравом, за которым ей пришлось присматривать? Иногда он бывал тихим и уступчивым, а временами сходил с ума, носился кругами и тявкал ей в уши. Кроме того, со свиданиями все было иначе. У свиданий имелся свой, четко определенный набор правил, которые были ей по силам. Первое свидание с новым мужчиной никогда не представляло для нее трудности – до тех пор, пока инициативу проявлял он. Она сама никогда никого не приглашала. Вот когда мужчина предлагал ей познакомиться с его семьей и друзьями, ее тревога поднимала сумасбродную голову.