— Нет в корзинке.
— Ну, возьми гвоздь или шуруп, проволоку и сделай новый язычок.
— Катя, ты — гений.
— Я знаю. Давно страдаешь?
— Весь вечер.
— Ну и дура.
Когда я приделала к колокольчику конструкцию из шурупа на проволоке, нашелся настоящий язычок. Он лежал там, где сказала Катя, только я его не заметила. Отвинтила шуруп и прилепила язычок.
— Вася, у тебя будет колокольчик! — закричала от восторга я. — Самый лучший, самый громкий!
— Спасибо, мамочка, — чуть не расплакался от счастья сын.
С работы пришел муж.
— Галстук купил, еле успел, — сказал он.
— Ну слава Богу.
Утром Вася стоял в белой рубашке, синем новом галстуке в тонкую полоску под джемпером и белой рубашке. Муж им явно любовался.
— Может, все-таки надо было костюм купить? — спросила я. — Все буду в костюмах.
— Это кембриджский стиль. Классический, — обиделся за ребенка муж.
— Вася, не забудь, колокольчик у тебя в портфеле, — напомнила я.
Праздник начинался в одиннадцать. Пошла пораньше, чтобы занять место. Взяла фотоаппарат.
Наконец на входе в актовый зал появились дети. Их построили по парам. Вася стоял первый, с Лизой. Все девочки были в красивых бальных платьях, туфельках, с цветами в волосах. Вася себе не изменил. Белая рубашка торчала из штанов, на рукаве — пятно. Я не удержалась, вскочила с места и побежала поправлять.
— Я же тебе говорила, заправься, — сказала Лиза и помогла мне запихнуть рубашку в брюки. — Галстук поправь, — велела она и сама стала поправлять ему галстук, как родному мужу.
Зашли под музыку, стали рассаживаться. Вася сел с Димой наискосок от меня — впереди. Прямо передо мной села завуч начальной школы с учительницей. Мальчик, сидевший рядом, испугался такого соседства и стал отползать. Но его не пустили одноклассники. Мальчик стоял и в панике искал свободное место.
— Садись, начинается, — дернула его за руку завуч и усадила рядом с собой. Мальчик сел и затих.
Начинали с песни. Певцы выстроились на сцене и с серьезными лицами начали петь. Учительница музыки знаками показывала, что надо крутиться, улыбаться и качать в такт головой.
— Улыбаемся! — крикнула с места завуч.
Дети дружно заулыбались.
— Ручками машем, все дружно! — крикнула опять завуч.
Дети замахали руками, кто как мог.
— Ты тоже маши и пой, — сказала завуч своему несчастному соседу.
Мальчик лихорадочно замахал руками.
На сцене тем временем мальчик пихал локтем девочку. Поскольку они размахивали руками, кто вправо, кто влево, девочка заехала мальчику по голове. Тот, продолжая петь, как бы случайно, врезал ей в ответ. Девочка пихнула мальчика локтем, мальчик наступил ей на ногу. Так они и пихались до конца песни.
Следующими вышли чтецы.
— Вася, Вася, иди скорее, — зашептала ему Лиза.
— Вася, где твой колокольчик? — спросила громким шепотом учительница.
— Я его в портфеле забыл, — с ужасом осознал ребенок.
— Ну, иди так, без колокольчика, — велела учительница, — просто по сцене пробежишь.
Вася с ногами забрался на стул, свернулся клубочком и зарыдал. Не в голос. Сотрясался плечиками. Я пыталась прорваться к сыну через ряд родителей, но на моем пути вырос папа с фотоаппаратом. Завуч была ближе. Она кинулась успокаивать Васю. Я замерла. Надеялась, что Вася, который не любит, когда его успокаивают чужие люди, не даст ей рукой в живот. Но сын еще крепче свернулся и продолжал рыдать.
— Что вы стоите, ничего же не видно, — сказала мне мама.
Я села, потому что над Васей стояла завуч, подружки Настя, Лиза и друзья Антон с Димой. Настя гладила Васю по голове, завуч что-то говорила, а Антон отрывал Васины руки от лица. Спереди Илюша, который у них самый послушный и рассудительный, тоже не удержался и стал успокаивать:
— Что ты расстроился? Подумаешь, номер… Вышел на сцену, прошел один раз с колокольчиком, и все. Нашел из-за чего плакать. У тебя еще столько таких выходов с колокольчиками будет. Учителя опять какой-нибудь праздник придумают. Сиди и смотри, как другие мучаются. А ты зритель — тебе хорошо.
Вася продолжал тихо рыдать. На сцену никто не смотрел. Все смотрели на Василия, и всем его было жалко.
— Ну дали бы ему другой колокольчик, тоже проблема, — пожалела его чья-то бабушка.
— Точно. И вообще, почему одни дети участвуют в нескольких конкурсах, а другие — нет? — поддержала ее та мама, которой я мешала смотреть. — Моя дочка тоже еще на сцену не выходила. А она и танцует, и поет. Почему ее не отобрали? Где справедливость? Все дети должны участвовать.
— Вот-вот. Да где вы справедливость в этой жизни видели? — поддакнула бабушка.
Чтецы читали стихи без выражения — им тоже было интересно, что там случилось в зале. Наконец девочка со сцены громко сказала: «И прозвенел веселый звонок». Все замолчали и посмотрели за кулисы. Девочка сказала еще раз, громче и задорнее: «И прозвенел веселый звонок». С двух сторон на сцену выбежали мальчики, человек пять, с колокольчиками. Пронеслись, трезвоня что есть мочи, и скрылись. Номер закончился. Видимо, Вася должен был тоже так пробежать. Сын сполз под стул от страдания.
Потом опять вышли певцы и стали петь про буквы.
— Смотри, смотри скорее, — сказал Антон Васе и буквально выдернул его из-под стула.
Антон показывал пальцем на сцену. Дети вокруг тоже зашептали: «Смотри, смотри», — и стали показывать пальцами.
Вася выполз и заулыбался. У одной из девочек задралось бальное платье. Мальчишки дружно хихикали. Девочки с мест кричали: «Платье, платье поправь!» Певцы, которые пели алфавит, перепутали буквы и пели вразнобой — кто «эл», кто «эн». Все девочки на сцене судорожно поправляли платья. Только та, у которой подол застрял в колготках, ничего не поправляла.
Антон обрадовался, что ему удалось успокоить и развеселить друга, и, когда на сцену вышли танцоры-ромашки, стал все комментировать:
— Смотри, а Никита в девчачьей шапке. Во дурак. Сейчас точно буквы перепутают, как на репетиции.
Дети действительно держали буквы и в конце танца выстроились в линейку и подняли буквы над головой. «Знинае сали», — прочитала я.
Антон с Васей валялись на полу и держались за животы от хохота.
— Буквы, поменяйтесь местами! — крикнула с места завуч. Дети, толкаясь, стали меняться. Опять не получилось.
— Абракадабра, — хохотал Антон.
— А что там должно быть написано? — спросила у всех мама.
— Знание — сила, — перевела бабушка.