— Какого черта ты ничего не предпринял? — с жаром вопросил Сала. — Йемон очень хорош, когда надо кому-то морду набить, — а где он был все это время?

— Слишком быстро все получилось, — ответил я. — Он попытался это блядство остановить, но его просто растоптали.

Сала немного подумал.

— Какого черта вы ее туда притащили?

— Валяй дальше, — отозвался я. — Я пошел туда не за тем, чтобы для какой-то ненормальной дуэнью разыгрывать. — Я взглянул ему в лицо. — А ты почему не остался дома и не почитал книжку на сон грядущий, когда нас полиция отметелила?

Сала покачал головой и откинулся на спинку сиденья. После двух-трех минут молчания он снова поднял взгляд.

— Скажи, Кемп, куда мы, черт нас возьми, катимся? Я и впрямь начинаю думать, что мы обречены. — Он нервно потер щеку и понизил голос. — Я серьезно, — продолжил он. — Мы всё нажираемся и нажираемся, и вся эта жуть то и дело происходит, и каждый следующий раз хуже предыдущего… — Он безнадежно махнул рукой. — Черт побери, это уже совсем не смешно — вся наша удача неуклонно сходит на нет.

Когда мы вернулись в редакцию, я вспомнил эти его слова и начал думать, что Сала вполне может быть прав. Он все время толковал про удачу, судьбу и числа, и в то же время ни разу не рискнул даже центом в каком-нибудь казино, ибо знал, что всю прибыль имеет заведение. И под пессимизмом, печальной убежденностью, что весь механизм настроен против него, в глубине души у него оставалась вера, что он, Роберт Сала, способен этот механизм перехитрить, — путем внимательного наблюдения за различными знамениями он может узнать, когда увернуться и спастись. Такой пессимизм имел определенную лазейку, и все, что нужно было делать, чтобы эта лазейка сработала, это наблюдать за знамениями. Выживание по координации, не иначе. Гонку выигрывает не самый быстрый и битву не самый сильный — а тот, кто способен увидеть приближение момента и отскочить в сторону. Как лягушка уворачивается от цапли в полуночном болоте.

Твердо держа в уме теорию Салы, я тем же вечером отправился повидаться с Сандерсоном, дабы выпрыгнуть из трясины нависшей над головой безработицы на высокую и сухую ветку денежных заданий. Никакой иной ветки в пределах тысячи миль я не наблюдал — и пропусти я ее, это означало бы долгий рейс к новой точке опоры, причем я не имел ни малейшего представления, где эта точка окажется.

Сандерсон встретил меня чеком на пятьдесят долларов, который я принял за благое знамение.

— Это за статью, — объяснил он. — Выходи на веранду, сейчас мы тебе выпивку смешаем.

— Выпивку, черт возьми, — буркнул я. — Я тут страхование по безработице высматриваю.

Сандерсон рассмеялся.

— Я должен был догадаться — особенно после сегодняшних новостей. Мы задержались на кухне, чтобы достать немного льда.

— Ты, конечно, знал, что Сегарра хочет уволиться, — сказал я.

— Конечно, — отозвался он.

— О Господи, — пробормотал я. — Скажи, Хел, — что день грядущий мне готовит? Разбогатею я или разорюсь?

Сандерсон рассмеялся и пошел на веранду, откуда доносились чьи-то голоса.

— Не беспокойся, — бросил он через плечо. — Просто держись где попрохладнее.

Мне не очень хотелось общаться с целой компанией новых людей, но я все же вышел на веранду. Гости были молоды — они только-только прибыли с чего-то страшно захватывающего, и их очень-очень интересовало Пуэрто-Рико и все-все его перспективы. Я почувствовал себя преуспевающим и осведомленным. После того как меня несколько дней подряд рвали и терзали гнилые ветры паскудной жизни, славно было себя так чувствовать.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

На следующее утро меня разбудил стук в дверь — негромкий, но настойчивый. «Не открывай, — сказал я себе, — не позволяй этому случиться». Усевшись на кровати, я битую минуту смотрел на дверь. Затем вслух простонал, опуская лицо на ладони и отчаянно желая оказаться где угодно, в любой дыре, но только не здесь — только бы не впутываться в эту историю. Наконец я встал и медленно прошел к двери.

На Шено была та же самая одежда, но выглядела она теперь грязной и измученной. Хрупкие иллюзии, что ведут нас по жизни, в силах выдержать лишь определенный нажим — и теперь, глядя на Шено, мне хотелось захлопнуть дверь и вернуться в постель.

— Доброе утро, — поздоровался я.

Она молчала.

— Входи, — наконец предложил я, отступая в сторону, чтобы освободить проход.

Шено продолжала сверлить меня взглядом, от которого я еще пуще занервничал. Во взгляде этом я различил унижение и шок, но было там и что-то еще — смесь печали и радостного удивления, едва ли не улыбка.

Жутковато было за этим наблюдать, и чем дольше я смотрел, тем тверже убеждался, что Шено не в своем уме. Наконец она прошла к кухонному столу и поставила на него свою соломенную сумочку.

— Тут мило, — тихо произнесла она, оглядывая квартиру.

— Угу, — буркнул я. — Тут нормально.

— Я не знала, где ты живешь, — сказала Шено. — Пришлось в газету позвонить.

— Как ты сюда добралась? — спросил я.

— На такси. — Она кивком указала на дверь. — Таксист ждет снаружи. У меня совсем нет денег.

— Господи, — выдохнул я. — Ладно, я сейчас выйду и расплачусь. Сколько там набежало?

Шено покачала головой.

— Не знаю.

Отыскав бумажник, я направился к двери. Тут до меня дошло, что на мне одни трусы. Тогда я вернулся к шкафу и натянул брюки, отчаянно желая выйти отсюда и собраться с мыслями.

— Не беспокойся, — сказал я. — Я все улажу.

— Я знаю, — устало отозвалась она. — Можно мне прилечь?

— Конечно, — торопливо закивал я, подскакивая к кровати. — Вот, я тут все для тебя поправлю. Эта кровать запросто в диван превращается. — Я подтянул простыни и засунул между ними одеяло, разглаживая морщины, словно хорошая домработница.

Шено села на кровать, наблюдая, как я натягиваю рубашку.

— Чудная квартирка, — промолвила она. — Столько солнца.

— Ага, — отозвался я, продвигаясь к двери. — Ну вот, сейчас я заплачу за такси — через минуту вернусь. — И я сбежал по ступенькам на улицу. Таксист радостно улыбался, пока я к нему подходил. — Сколько там? — спросил я, раскрывая бумажник.

Он с готовностью кивнул.

— Си, буэно. Сеньорита сказала, вы платите. Буэно, грасиас. Сеньорита тут не очень. — Он со значением указал на голову.

— Да-да, — сказал я. — Куанто эс?

— А, си, — отозвался он, поднимая семь пальцев. — Семь доларес, си.

— Вы спятили! — воскликнул я.

— Си, — быстро сказал он. — Мы все ездим, туда, сюда, туда, сюда, стоп тут, стоп там… — Он снова покачал головой. — Си, два часа, локо, сеньорита сказала, вы платите.