В своем дворце у моря
Прощальный пир давал.
И кубок свой червонный,
Осушенный до дна,
Он бросил вниз с балкона,
Где выла глубина.
В тот миг, когда пучиной
Был кубок поглощен,
Пришла ему кончина,
И больше не пил он.
(Отпирает шкаф, чтобы повесить платье, и замечает шкатулку.)
Откуда этот милый сундучок?
Как он здесь очутился? Просто чудо!
Я шкаф замкнула, помню, на замок.
Наверно, мать взяла его в залог,
Кому-нибудь давая денег в ссуду.
А вот и ключ. Что может быть внутри?
Открою-ка. В том нет греха большого,
О господи! Смотри-ка ты, смотри,
Я отроду не видела такого!
Убор знатнейшей барыне под стать!
Из золота и серебра изделья!
Кому б они могли принадлежать?
О, только бы примерить ожерелье!
(Надевает драгоценности и становится перед зеркалом.)
Ах, мне б такую парочку серег!
В них сразу кажешься гораздо краше.
Что толку в красоте природной нашей,
Когда наряд наш беден и убог.
Из жалости нас хвалят в нашем званье.
Вся суть в кармане,
Все – кошелек,
А нам, простым, богатства не дал бог!
Фауст прохаживается, погруженный в раздумье.
К нему подходит Мефистофель.
Мефистофель
Постылые! Исчадья преисподней!
Мне жаль, что нет ругательств попригодней.
Фауст
Да что с тобой? Что у тебя за вид?
Тебя какая муха укусила?
Мефистофель
Я б чертыхался на чем свет стоит,
Когда бы не был сам нечистой силой.
Фауст
Вот сумасшедший! Что за кипяток!
Не горячись! Здоровье б поберег!
Мефистофель
Подумай, у попа шкатулка наша!
Все это Маргаритина мамаша.
Лишь глянула – и на пол чуть не бах,
Такой напал на богомолку страх.
Она благочестивая матрона.
По праздникам поет святым каноны.
Без промаха ее наводит нюх,
Где чистый скрыт и где нечистый дух.
Смекнула, поглядев на изобилье,
Что невидали этой не святили,
И говорит: «Дитя, не тронь серег.
Неправое имущество не впрок.
Пожертвуем-ка эти украшенья
Заступнице небесной в приношенье».
Дочь смотрит на каменьев перелив
И думает: «Ужель так нечестив
Даритель и его проступок грубый?
Дареному коню не смотрят в зубы».
Был совещаться вызван капеллан,
И он одобрил материнский план.
«Вы приняли разумное решенье,
Мир вашей добродетельной душе:
Кто жадность победил, тот в барыше.
А церковь при своем пищеваренье
Глотает государства, города [43]
И области без всякого вреда.
Нечисто или чисто то, что дарят,
Она ваш дар прекрасно переварит».
Фауст
Как и всеядец ростовщик еврей
И главный королевский казначей.
Мефистофель
Затем, минуты не промешкав,
Премного умиленный поп
Браслеты, цепь и кольца сгреб,
Как горсть каких-нибудь орешков,
На женщин милости небес
Призвал и был таков, исчез.
Фауст
А Гретхен?
Мефистофель
С места не встает.
Покоя ларчик не дает,
И неизвестность беспокоит,
Кто тот даритель-доброхот?
Весь день сидит, догадки строит.
Фауст
Меня томит ее печаль.
Достань ей что-нибудь другое,
Пропажи первого не жаль.
Мефистофель
Для вас, конечно, все пустое.
Фауст
И вот мой план: веди подкоп
Обходный под ее соседку,
А Гретхен снова в гардероб
Цепочку сунь или браслетку!
Мефистофель
Да, милостивый государь.
Фауст уходит.
Влюбленных мания – подарки.
Хоть небо все ему обшарь
На звезды для его сударки.
Марта (одна)
Прости господь, мой муженек
Женою бедной пренебрег!
Соломенной вдовою вяну,
А сам уплыл за океаны.
А видит бог, я ль не жена?
Любила и была верна.
(Плачет.)