ПАТ НИКСОН УМИРАЕТ
О БОГИ, Си-эн-эн сообщила, что Пат Никсон только что умерла (11:03 утра по Гринвичу), и я чувствую потребность послать соболезнования Тому Человеку — каким он был в старые добрые дни. Теперь в конце концов я могу почувствовать сочувствие к нему. Ричард Никсон был воином: он никому не давал пощады и не ожидал пощады себе.
Тем не менее, он утвердил мой первый журналистский пропуск в Белый Дом, и он ни разу не арестовал меня, несмотря на то, что я писал о нем ужасные вещи. У него было больше сотрудников-доберманов, чем у кого-либо другого. Я всегда интересовался политикой, но он никогда не спускал их на меня — по крайней мере, не на уровне «уничтожения с нанесением максимального ущерба» — метод, который он применял ко многим другим.
Кто знает — почему? Может быть, он просто был «слишком занят» с Китаем или подсчетом коричневых мешков, полных наличными деньгами, которые он часто получал в канцелярии Белого Дома от богатых головорезов, которые покупали влияние… Ричард Никсон знал сводников и проституток, и они знали его.
Он от природы имел болезненные криминальные наклонности. И такой же была его несчастная жена. Они оба были генетически обречены, у них не было выбора, и они вели себя как крысы, которыми и были на самом деле.
Но когда он выдвигал свою кандидатуру на общественную должность, мы всё время голосовали за него — если не считать двух раз.
Вторник, 20 июня 1993 — Клинтон назначает судью Луиса Фрича директором ФБР.
Четверг, 22 июля 1993 — юрист Белого Дома Винсент У Фостер [98] кончает жизнь самоубийством в парке Вашингтона, Округ Колумбия.
УЖАСНОЕ «САМОУБИЙСТВО» ВИНСЕНТА ФОСТЕРА и почему оно разрушило лучшие умы в Белом Доме
(далее в оригинале идет страница абракадабры)
23 июля 1993
Хантер С. Томпсон «Совиная Ферма» Вуди-Крик, Колорадо 81 656
Дорогой Президент и госпожа Клинтон, Я разделяю ваше горе по поводу потери замечательного, давнего друга. Я не знал Винса Фостера лично, но я знаю, что такое друзья, и понимаю, что чувствуешь, когда часть тебя самого внезапно уходит прочь, в темноту.
Сочувствую. Но такое чувство испытываешь всегда. И этот случай напомнил мне, Билл, что когда мы прошлый раз беседовали за ленчем у Доу, ты как раз потерял ещё одного друга — и я сказал Джэнн, что мы должны отложить интервью и тихо покинуть город, как делают в таких случаях Достойные люди…
Эх, но ты знаешь, какие Они на самом деле, Бубба. Купил Билет, отправляйся в Поездку — и я восхищаюсь тем, как ты вел себя в тот день. Это был тяжелый труд, и я сопереживал тебе. Ещё раз спасибо за твоё любезное гостеприимство.
И давай забудем о том нелепом эпизоде с картошкой фри, а? Я пытался вести себя невозмутимо, но, хочу сказать, что в тот день мы все проголодались.
(Упс! Не обращай внимания на эту обмолвку. Приношу извинения.) Но некоторые из твоих людей в комнате прессы сказали, что ты (и они) могут использовать намек на улыбку в такой день.
И я тоже могу, Бубба. Я тоже… И я готов прийти к Доу для ленча с тобой в любое время, когда ты скажешь. Но только если ты пообещаешь на этот раз быть веселым. Я договорюсь с Секретной Службой США. Они меня знают. Спроси Пата Бьюкенена… Хорошо.
Очень искренне
– Хантер
Белый Дом
Вашингтон
30 августа, 1993
Хантеру С. Томпсону
«Совиная Ферма»
Вуди-Крик, Колорадо 81 656
Дорогой Док,
Спасибо за твоё письмо. Твои ободряющие слова много значат, и я высоко ценю то, что ты написал мне. Последние несколько недель были очень напряженными, но у нас было несколько дней хорошего отдыха, и теперь мы готовы достойно встретить любой вызов.
Надеюсь скоро увидеться.
Искренне
– Билл
Спасибо — картошка фри у Доу была ну очень вкусной.
Выиграть высокую позицию, потерять низкую… Высечен за красоту, выпорот за правду… Неправильно — побеждать, правильно — проигрывать, заключительные заметки об ошибках Билла Клинтона: они называли его «Сакс-Сакс». [99]
НЕКОТОРЫЕ ИСТОРИИ — долго рассказывать, а наша — из тех, которые можно рассказывать вечно. Я пытался включить в свой рассказ все трагические детали и мотивы всех жестокостей и безумств, и предательств, которые случались на протяжении всего пути, я пытался объяснить все следы крови на тропинках…
Последнее, что я сделал перед тем, как разрубил запутанный узел, который так долго связывал меня с гнилой мачтой политики, — я позвонил в Белый Дом и попросил позвать к телефону мою давнюю приятельницу Мисси. Я пригласил её на мою ферму на несколько дней, чтобы свободно и расслабленно поговорить об ужасном, убийственно депрессивном тупике, в который она меня затащила, и в котором мы оба обречены на позор…
Тупая сучка! Она была тем человеком, который первым выступил с этой проклятой богом, тупой, провокационной бредятиной о том, что «политика лучше, чем секс».
А я попался на приманку. Ну и что? Мне свойственна романтическая чувствительность, как говорится, и меня легко увести в этом направлении — опасном направлении…
Правильно. Но мы вернемся к этому потом. Будет ещё много времени, чтобы обсудить многие печальные и вызывающие во мне страх темы. Но есть вещи, избежать которых невозможно, и одной из таких вещей была беседа с Мисси. Она была драматическим императивом. До тех пор, пока Мисси не увидит, на какие муки она меня обрекла, не будет никаких мук — только песня, которую никто не слышит. Так дерево, которое падает в безлюдном лесу, не производит шума…
Хо, хо. Как это соотносится с искаженными линзами? Нет мук в лесу, пока они не будут увидены глазами мучителя.
Правильно. Пошли своего ребенка в школу с этой фразой, написанной на манжете. Дай учителям тему, над которой они могут подумать, пока глядят в зеркала учительской комнаты:
Agonistes поп est sine vide agon brutes. [100] Написано правильно? Нет. Чтобы перевести с латыни — позвони шерифу. Он знает. По крайней мере, шериф в нашей местности поймет, Бубба. А твой шериф сможет перевести латынь в 8:35 утра, в пятницу? А ты хочешь, чтобы он мог такое? Ты понимаешь политику? Тебе знаком Сад Мучений?