Джесси посмотрела на фотографию: Амброз с «роллсом» перед роскошным особняком.

– Я знаю этот дом. Все его знают! Он ваш? Амброз кивнул.

– Простите, я вас перебил. Вы что-то хотели сказать?

– Не забудьте солнцезащитный крем!

Амброз плавал в глубокой части бассейна на пенопластовом плотике, прикрыв глаза и безмятежно улыбаясь. Джесика два часа сидела в доме и читала журналы.

Наконец Амброз вылез из бассейна и вытерся. Джесси услышала, как он возится на кухне: залез в холодильник, потом загудела микроволновка.

Пять минут спустя Амброз вошел в зал – босиком, в халате с монограммой хозяина. Уселся на диван с подносом еды, поставил ноги на оттоманку, взял пульт и включил семидесятидюймовый домашний кинотеатр.

– Замечательно! «Жизнь прекрасна», – сказал Амброз. – Как раз начало фильма!

Когда фильм закончился, во дворе уже темнело. Пошли титры, и Амброз оделся.

– Мне понравилось, – резюмировал он, защелкнул портфель и отправился к выходу. – Утро вечера мудренее.

Владелец салона «Тампа-Бэй моторс» уже звонил в полицию. Увидев подъезжающий «ролле», он положил трубку.

Амброз остановил машину и вышел. Продавцы выбежали ему навстречу.

Джон улыбнулся, с надеждой глядя на Амброза.

– Я передумал, – сказал Амброз. – Мне не нравится цвет.

– Что? – переспросил Джон.

– Не сочетается с домом. – Амброз достал снимок.

– Я знаю этот дом! – сказал хозяин салона. – Самый большой дом на Бэйшор-бульваре. И он ваш?!

Амброз кивнул и ушел. Хозяин ткнул пальцем в Джона.

– Проваливай!

Глэдис Плант взобралась по ступенькам с подносом лаймовых пирожных.

– Настоящие флоридские лаймы всегда желтые, – сообщила она. – Если кто-то пытается втюрить вам зеленые, не верьте.

– Я говорила вам, что вызвала полицию, чтобы эвакуировали очередную машину? – спросила Марта.

– Помните, я рассказывала о «решетке»?

– Но это уже вторая машина, а мы только что переехали.

– У меня было четыре.

На углу остановился автобус. Из него вышел Амброз Таррингтон-третий.

Глэдис осмотрела веранду.

– Знаете, чего вам не хватает? Флага. – Она указала на всевозможные знамена и вымпелы, висящие на соседских верандах. Эмблемы колледжей, единороги, спортивная символика, улыбающиеся лягушки, ламантины, персидские кошки, шары для боулинга. – Получается, будто у вас нет никаких идеалов.

Амброз прошел мимо и помахал. Через три дома он открыл калитку в ограде из штакетника и вошел в самый крошечный домишко на улице.

– По-моему, это он недавно нам махал, – сказал Джим. – Только тогда он был в «роллс-ройсе».

– Это X. Амброз Таррингтон-третий, – ответила Глэдис.

– Он что, шофер?

– Нет, немного сумасшедший.

– Что?

– Не волнуйтесь. Он смирный, смирнее не бывает. Лучший сосед в квартале.

– Так вы говорили о Старом Ортеге, пока не откопали останки его жертв.

– Он безвредный! Просто считает себя миллионером, – возразила Глэдис. – Живет в своем воображаемом мире.

– Но это был настоящий «роллс-ройс»!

– Ну и что! – сказала Глэдис. – Старик твердо убежден, что он миллионер, и убеждает в этом других. Целыми днями ездит на роскошных авто, угощается за счет банков и нежится в особняках, только что выставленных на продажу. У него такой талант: он точно знает, как ходят и говорят миллионеры. Всего-то нужен один выходной костюм и хорошая стрижка. И телефоны в Нью-Йорке и Беверли-Хиллз.

– У него там офисы? – удивился Джим.

– Нет, только телефоны, – ответила Глэдис. – Общедоступная интернетная услуга.

– И никто не догадывается?

– Нет. Более того, они за него дерутся. Однажды я принесла ему чай, так у него телефон звонил не переставая.

– Значит, он мошенник…

– И да, и нет. Ему никогда ничего не нужно, кроме бесплатной еды и выпивки. В основном он ворует только приятное времяпрепровождение.

– А где он научился притворяться миллионером?

– Он им действительно был.

Джим кивнул в сторону скромного домика Амброза.

– Душераздирающая история, – вздохнула Глэдис. – Амброз родился бедным как церковная мышь, на окраине Эверглейдс. У них даже туалет был на улице. Но Амброз поднялся на самый верх, сделал миллионы на импорте. Создал целую торговую сеть. В молодости женился на Сильвии, и они прожили вместе сорок лет. Без всяких измен. Знали бы вы ее – такая прелесть! Где-то лет пятнадцать назад Сильвии ставят диагноз редкой лимфомы, а страховая компания Амброза выкидывает коленце и отказывается платить за лечение. Амброз пробует средство за средством. Возит жену в Париж, Женеву, к Майо [6] . Сначала у него было семь миллионов, однако то, что не ушло на международные авиарейсы и экспериментальное лечение, забрали фирма сиделок и команда юристов, нанятых против страховщиков. У Сильвии дважды была ремиссия, и прожила она десять лет. Умерла уже здесь. У Амброза сдало сердце, работать он больше не смог. Еле выживает на социальное пособие.

– И вот сошел с ума? – уточнила Марта.

– Он одинок, – сказала Глэдис. – Тоскует по жене. Хочет людям нравиться так, как он нравился раньше, с деньгами. Ему просто хочется с кем-то поговорить. Он только тогда и счастлив.

23

Продавцы «Тампа-Бэй моторс» грустно толпились у окна демонстрационного зала. Увольнению Джона Милтона радовался лишь Рокко. Несмотря на жаркий спор во время «Счастливого случая», остальные нисколько не злорадствовали, глядя, как Джон уходит из салона.

Джон понуро миновал собственную машину, добрел до шоссе, перешел на другую сторону и всерьез пошел пешком. Миля, другая. Рубашка пропиталась потом и прилипла к спине и животу. Мимо ехали машины; магнитолы барабанили как пневматические молотки. Джон прошел по заднему двору закусочной и винного магазина. Над капотом автомобиля без бампера орали друг на друга двое, мужчина и женщина, потом стали драться и свалились в грязную лужу. Джон даже не замедлил шаг. Он думал о своем долге по кредитным карточкам – уже двенадцать тысяч долларов – за машину и за квартиру и понимал, что катится вниз все быстрее и быстрее. Отрывается от пищевой цепочки – а внизу никто не подхватит. Он вообразил, как сидит за универсамом, зарывшись в газеты для тепла. Как дерется с таким же бродягой за матрас, а потом пытается ограбить магазин, замотав в куртку палец и притворившись, что это пистолет. А потом падает от пуль фэбээровцев, как Диллинджер [7] . Перед Джоном замаячили знакомые лица: директор школы, вице-президент банка, Рокко Сильвертоун. Головы плясали, как мишени в ярмарочном тире. Джон стрелял из водяного пистолета им в рот, пока головы не разлетелись на ошметки резины.