Она поняла намек.
- Не одобряешь?
- А кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять? Если ты подцепила в танцевальном зале парня, то должна ожидать соответствующего развития событий. Он считает, что имеет на это право.
Она отрицательно покачала головой.
- Я хожу туда танцевать и не понимаю, почему, если я позволила кому-то проводить себя, должна лезть с ним в постель. Думаешь, я была с ним в постели? - Помолчав и не дождавшись ответа на свой вопрос, она добавила: - Если бы на его месте был ты, я бы не отказалась.
- Как прикажешь тебя понимать?
- Так и понимай. Попроси меня, и я не откажусь.
Спокойнее, Чарли, спокойнее…
- Тысяча благодарностей. Постараюсь не забыть. Сварить тебе кофе?
- Никак не возьму в толк, что ты за человек. Я либо нравлюсь мужчине, либо нет, и это сразу видно. А ты, кажется, боишься меня… Ты случайно не гомосексуалист?
- Этого только не хватало!
- Я хотела только сказать, что не надо скрывать от меня таких вещей. Тогда мы просто останемся хорошими друзьями.
- Нет-нет. Когда ты заявилась ко мне с этим парнем, мне захотелось оказаться на его месте.
Она обняла меня, явно ожидая ответных действий. Я знал, что от меня требовалось. А почему бы и нет? Может быть, на этот раз все обойдется? Главное, инициатива исходит от нее. И еще - похожей на нее женщины я не встречал, и не исключено, что на данном уровне эмоционального развития она как раз то, что мне нужно.
Я тоже обнял ее.
- Вот это другое дело, - проворковала она, - а то мне уже показалось, что тебе все равно.
Я поцеловал ее в шею и прошептал:
- Нет, мне не все равно.
И в этот момент я увидел нас глазами третьего, стоящего у двери человека. Я увидел обнявшихся мужчину и женщину, и это не произвело на меня ровным счетом никакого впечатления. Паники не было, это верно. Но не было и волнения, желания.
- Здесь останемся или ко мне пойдем?
- Подожди минутку.
- В чем дело?
- Может, лучше не надо? Мне сегодня что-то не по себе.
- Если хочешь, чтобы я что-нибудь сделала… Скажи…
- Нет, - твердо ответил я. - Просто сегодня я плохо себя чувствую.
Присутствие Фэй тяготило меня, но слова прощания застряли в горле. Она долго смотрела на меня, а потом сказала:
- Послушай, ты не будешь против, если я здесь переночую?
- Зачем?
Она пожала плечами:
- Ты мне нравишься. Не знаю. Лерой может вернуться. Миллион причин. Но если не хочешь…
Она снова застала меня врасплох, и я сдался.
- У тебя есть джин? - спросила Фэй.
- Нет, я же почти не пью.
- У меня есть. Подожди, сейчас принесу.
Я не успел отказаться. В мгновение ока она выскочила в окно и тут же вернулась с полной на две трети бутылкой и лимоном. Взяв на кухне два стакана, Фэй плеснула в них джина и сказала:
- Держи. Хуже не будет. Искривим линии. Тебе плохо именно от этого - все кругом прямое, ровное, и ты сидишь, как в ящике… как Элджернон в той скульптуре.
Сначала я не собирался пить, но мне было так тоскливо, что я решил махнуть на все рукой. Да, хуже не будет, может, даже глоток джина притупит чувство, будто я смотрю на себя глазами человека, не понимающего элементарных вещей.
Она заставила-таки меня напиться.
Помню первый стакан, помню, как влез в постель и Фэй с бутылкой в руке скользнула рядом. Потом все пропало - до полудня следующего дня, когда я проснулся с ужасным похмельем. На скомканной подушке лицом к стене все еще спала Фэй. На столике, рядом с забитой окурками пепельницей, стояла пустая бутылка, но последнее, что я запомнил перед тем, как опустился занавес, это, как я смотрю сам на себя, выпивающего второй стакан.
Фэй потянулась и повернулась - голая. Я сделал попытку отодвинуться, упал с кровати, схватил одеяло и обернулся им.
- Привет. - Она зевнула. - Знаешь, чего мне хочется?
- Чего?
- Написать тебя обнаженным. Как Давид Микеланджело. Ты прекрасен. Самочувствие?
- Нормально, только голова трещит. Я… перебрал вчера?
Она рассмеялась и приподнялась, опершись на локоть.
- Да-а, ты здорово набрался. И, парень, каким же ты стал жутким, нет, я не про гомосексуализм, каким-то совсем чудным.
- Ради всего святого, что я натворил?
- Совсем не то, что мне хотелось. Никакого секса. Но ты был феноменален. Целое представление! Просто жуть берет! На сцене тебе цены б не было. Ты стал глупым и сконфуженным. Знаешь, как будто взрослый начинает изображать ребенка. Ты рассказал, как хотел пойти в школу и научиться читать и писать, чтобы стать умным, как остальные, и еще много чего. Ты стал совсем другим… и все твердил, что не будешь играть со мной, потому что тогда мама отберет орешки и посадит тебя в клетку.
- Орешки?
- Точно! - Фэй еще немного посмеялась и почесала в затылке. - Ты говорил, что не отдашь мне орешки. Жуть в полосочку! Но как ты говорил! Как те идиоты, что стоят на углах и доводят себя до белого каления, всего лишь глядя на женщину. Совсем другой… Сначала мне казалось, что ты просто дурачишься, а теперь думаю, не слишком ли ты впечатлителен или что-нибудь в этом роде… Это все оттого, что у тебя так чисто и ты вечно обо всем беспокоишься.
Я не очень огорчился, хотя этого можно было ожидать. Алкоголь каким-то образом сломал барьеры, прятавшие прежнего Чарли Гордона в глубинах моего подсознания. Как я и подозревал, он ушел не навсегда. Ничто в нас не исчезает без следа. Операция прикрыла Чарли тонким слоем культуры и образования, но он остался. Он смотрит и ждет.
Чего он ждет?
Фэй ухватилась за одеяло, в которое я завернулся, и втащила меня в постель. Я не успел остановить ее - она обняла меня и поцеловала.
- Чарли, мне было так страшно, я думала, ты рехнулся. Я слышала про импотентов, как они вдруг слетают с катушек и превращаются в маньяков.
- Как же ты решилась остаться?
- Ты стал маленьким перепуганным ребенком. Я была уверена, что самой мне ничего не угрожает, но ты мог покалечить себя! Так что я решила побыть здесь. Правда, на всякий случай…
Из промежутка между кроватью и стеной она вытащила тяжеленную книгу.
- Так и не воспользовались ею?
Она покачала головой.
- Наверно, ты очень любил орешки, когда был маленьким.
Она встала и начала одеваться, а я лежал и смотрел на нее. В движениях Фэй начисто отсутствовала стеснительность. Мне хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, но я понимал, что все тщетно. Чарли со мной. Он бдит.