Диме она дозванивалась несколько часов подряд. Звонила через каждые пять минут, и ей в тот момент было уже наплевать, что он подумает.
Когда он ответил, она даже не сразу поняла, что дозвонилась.
– Алле! – раздраженно сказал он. – Говорите.
– Здравствуйте, – пролепетала она. – Меня зовут Таня, вы меня, наверное, не помните.
– Как зовут ребенка? – серьезно и требовательно спросил Дима.
– Муся, Маруся, Мария.
– Ну? Что? Кто дал мой телефон? Что у вас?
– Ничего, – опешила от неожиданности Таня.
– Тогда чего звоните?
– Мы жили в доме у Артема, – набрав побольше воздуха в легкие, сказала Татьяна.
– Аа-а-а! – обрадовался Дима. – Адаптоген?
– Да, – обрадовалась Таня.
– И что, не помогает? Как Муся?
– Все хорошо, только спим плохо… – послушно ответила Татьяна.
– Надо смотреть, – серьезно ответил Дима. – Я могу в пятницу. Удобно вам?
– Да нет, я хотела спросить… про дом, для подруги, она хотела снять…. у Артема…
– Тань, я Артема сто лет не видел. Вот, вернулся к практике. Работаю в сто двадцать пятой поликлинике. Если надо – приеду, посмотрю. Если хотите, сами приезжайте. Вторник, четверг, пятница приемные дни. Ни про дом, ни про Артема ничего не знаю. Не ко мне вопросы. Позвоните Анжеле. Или самому Артему. Телефон продиктовать?
– Да, если можно, – зачем-то сказала Таня и записала уже давно выученный наизусть, отпечатанный в подкорке головного мозга, телефон.
– А Мусю везите. Посмотрю, – заключил Дима. – И результаты обследования захватите.
– Спасибо, – ответила Татьяна.
Она не знала, что делать дальше. Кому еще звонить. Так и сидела с телефонной трубкой на коленях. Эти два звонка выбили ее из колеи совершенно. Получалось, что Артема все бросили. Самые близкие ему люди – лучший друг и домработница. И не просто бросили, а даже знать не хотят, что с ним. Что он им сделал? Обидел? Чем? Как можно обидеть человека, чтобы тот был готов порвать все связи? И неужели Артем на это способен?
Ушла Анжела, которая, казалось, будет всегда и умрет в этом доме на берегу моря. И Дима, который совершенно опустился, вдруг воскрес. Что с ними случилось? Почему вдруг так все изменилось? Или это нормально и так и должно было быть?
А может, правильно, что Артем пропал, пока не успел обидеть ее до такой степени, что она не захотела бы даже имени его слышать? Нет, он не мог. Он не способен. Хотя почему не способен? Ведь он именно так с ней и поступил. Вычеркнул из своей жизни. Как Анжелу и Диму.
Таня превратилась в ходячую тень – билась об углы, роняла посуду, забывала, что хотела сделать.
– Ты как будто не здесь. Устала? – спрашивал Макс.
– Не знаю. Наверное, – отвечала она.
Каждую секунду она думала об Артеме. Только о нем. Боль опять стиснула сердце. Особенно тяжело было по ночам, ближе к рассвету, когда Татьяна просыпалась и лежала с открытыми глазами. Она опять мысленно вела диалоги с Артемом – спрашивала его, за что. Прокручивала в голове картинки, оставшиеся в памяти, его фразы, его смех. Она уже смирилась с тем, что больше никогда его не увидит. Но не могла понять, как он мог с ней так поступить.
* * *
Татьяна оказалась в этом месте на берегу моря через четыре года. В соседнем городе. В комфортабельной гостинице.
Вообще-то она совершенно не собиралась там появляться. Никогда. Но в какой-то момент ее толкнуло изнутри – надо уехать. Сегодня, в крайнем случае – завтра. Надо – и все. Куда угодно. Оказалось, без визы, с наличием билетов на самолет и мест в гостинице можно было отправиться только в ту страну. Татьяна еще долго уговаривала девушку в турагентстве найти другой вариант, любой, только не туда, но потом решила не сопротивляться – будь, что будет.
Три дня она боролась с собой – до городка, где она познакомилась с Артемом, было полчаса езды на машине. На четвертый Татьяна заказала такси и поехала.
Они с Мусей пошли в Старый город – Муся бегала и выглядывала в окна-бойницы, свешивалась так, что у Татьяны заходилось сердце. Сердце заходилось еще и от того, что она совершенно не узнавала эти хоженые-перехоженые дороги и окрестности. С одной стороны, ничего не изменилось – тот же пятачок с помойкой, школой, кладбищем и входом в Старый город, рядом с которым их высадил таксист. Та же палатка с хлебом и овощами. Тот же памятник мальчику на кладбище, возвышающийся и сверкающий на солнце. Но дальше, вниз под гору, появились новые дома и две гостиницы. Татьяна подняла голову, привычно отыскивая ориентир их дома – крутящийся на ветру и сверкающий шар, видный с любой точки в любую погоду. Шар закрывал построенный внизу дом, буквально висевший на горе.
Перед отъездом она смотрела фотографии места и уже тогда поймала себя на мысли, что совершенно его не узнает. Было фото их бухты – невероятно красивой, магической, манящей. Фотография вьющейся бывшей ослиной тропы, заросшей оливковыми деревьями и кустами с ярко-розовыми цветами. Даже море на фотографиях было другим – зеленым, многослойным, с белыми бороздами холодных течений. Татьяна всегда была равнодушна к пейзажам и природным красотам, но здесь даже она не могла не признать – место просто сказочное, средневековое, пугающее… Ее сюда тянуло на канатах, и она была совершенно не в силах затормозить, остановить, обуздать это влечение. Здесь хотелось поселиться надолго, остаться навсегда.
Сейчас даже кладбище ее не пугало – чистое, светлое, какое-то уютное и домашнее. Из ворот школы выходили улыбчивые дети. В церковном дворике женщины водили хоровод с малышами – видимо, был праздник. На столе стояли сладости и соки.
Муся побежала и тут же подключилась к игре. Правда, как всегда с ней бывало, быстро утомилась и вернулась.
– Мам, я есть хочу, – сказала она.
Татьяна кивнула. Ноги сами пошли по знакомой дорожке в ресторан. Здесь была не самая лучшая кухня, зато тогда, четыре года назад, владелец ресторана бросал для Муси на пол подушки со стульев, а Татьяне приносил в конце ужина ликер. Она ходила сюда часто – Муся знала это место и спокойно себя чувствовала, сидя на полу и мусоля хлебную корку.
– Добрый день, – поздоровалась Татьяна. Официант был тот же, что и четыре года назад. Он приветливо улыбнулся, но ее не узнал.
– Мусь, у тебя еще есть силы? Пойдем на пляж? – спросила Татьяна, когда они поели.
– Да, да! – обрадовалась Муся.
Пляж, дикий, каменистый, был совсем рядом, но Татьяна хотела дойти до их пляжа, их «подиума». Сама не знала зачем.
Муся осталась на берегу – кидать камешки в море. Татьяна поднялась на бетонный «подиум» и села на лежак. Закурила. Именно здесь, на пляже, ничего не изменилось – те же лежаки, те же зонтики. Только стулья в баре новые и столы.