— На этот счет можешь не волноваться.
— Хочется верить. Мне надо вернуть логгер приятелю, я ведь взял его только на время. С этим парнем мы друзья, но его лучше не злить.
— Исидор, расслабься. Все идет по плану.
— Откуда ты знаешь?
— Читаю дневник. Из него ясно, что сестры про меня не забыли и вот-вот появятся на горизонте. — За большим окном, в вестибюле приземистого здания эпохи шестидесятых Габриель разглядел охранника в фуражке. Тот сидел рядом со столом секретаря и, кажется, смотрел прямо на фургончик.
— Сосредоточься. — Габриель подтянул к себе рюкзак и опустил стекло. — Мы должны успеть, пока вон тот сторожевой пес нас отсюда не погнал.
— Ладно, ладно. Но ты уверен, что сестры тебя позовут?
— На все сто.
* * *
Габриель не ошибся. На следующее утро, когда он вышел в Интернет и открыл дневник, его сердце взволнованно забилось. Он все еще сидел, уставившись на экран, как вдруг в дверь позвонили.
Курьер принес письмо. Почерк на конверте был женским, но твердым: тонкие соединительные линии, затейливые петли букв «у» и «в». Внутри лежал восхитительно пахнущий листок рисовой бумаги, сложенный вдвое. Текст был короткий, но очень любезный: «Двум дамам требуется привлекательный кавалер для сопровождения в свете. Можем ли мы рассчитывать на вашу галантность? Билет прилагается. Форма одежды — парадная».
К записке канцелярской скрепкой был прикреплен желтоватый билет на премьеру «Ромео и Джульетты» в «Ковент-Гарден». Место в партере. Ухаживание началось.
20 июля
М. считает, пора побеспокоить Г. Я полностью с ней согласна.
Когда я думаю о нем, все мое тело начинает вибрировать от возбуждения. Потные ладони, треск нейронов, электрические разряды в каждой клеточке.
Будь осторожна, девочка. М. это придется не по нраву. Она права, Г. вошел в нашу жизнь не как романтический герой, ему уготован иной путь.
На этот раз мы не будем торопиться. Р. согласился участвовать в игре, Г. — нет. Мы должны соблазном вовлечь его в игру.
А затем мы откроем Г. его истинное имя… Итак, главное — не спешить. Действуем тихо, осторожно. Медленный танец. Легкий флирт. Ухаживание.
Nam et ipsa scientia potestas est. (Знание само no себе есть сила.)
Фрэнсис Бэкон. Meditationes Sacrae (О ересях), 1597.
Сила не в знании, сила в программном коде.
Эрик Дэвис. Техногнозис: миф, магия и мистицизм в век информации.
На премьере «Ромео и Джульетты» мужчины были в смокингах, дамы — в вечерних туалетах, публика угощалась дорогим шампанским. Правда, очень скоро выяснилось, что интересы сестер Монк весьма разнообразны. В течение недели Габриель сопровождал их еще трижды. Вместе они побывали на поэтическом вечере «открытого микрофона», посетили турнир по кикбоксингу в Эссексе, а также устроили пикник на кладбище. Надо отметить, кладбище было не простым, а Хайгейтским, где нашли упокоение Карл Маркс, Кристина Россетти, Джордж Элиот и Майкл Фарадей.
— Кроме того, здесь обитает призрак Люси Вестенра, — сказала Морриган. Она сидела на траве, скрестив ноги, держала на коленях тарелку с сэндвичами и никак не могла выбрать, какой бутерброд съесть — с огурцом или с майонезом. Прочитав на лице Габриеля немой вопрос, она пояснила: — Это из «Графа Дракулы».
Несмотря на расслабленную позу, Морриган держала спину прямо. Она почти никогда не сутулилась, и даже в моменты отдыха в ней чувствовалась скрытая энергия. Рядышком, подобрав под себя ноги, пристроилась Минналуш. Ее рыжие волосы были стянуты в небрежный узел, и она деловито пыталась откупорить винную бутылку. Габриель понимал, что должен предложить помощь, но Минналуш выглядела так очаровательно — бутылка зажата в руке, кончик языка от усердия высунут наружу, — что он не решился прервать ее занятие. Глядя на двух сестер, сидящих бок о бок, Габриель ощутил душевный подъем.
— Дракула?
— Да. Брэм Стокер черпал вдохновение на Хайгейтском кладбище.
Морриган прикрыла глаза и нарочито скорбным голосом начала декламировать:
— «"Он молод и здоров, тут хватит поцелуев на всех нас…" Светлая дева подошла ко мне и наклонилась надо мною так близко, что я почувствовал ее дыхание. Оно было какое-то сладкое, точно мед… но в этой сладости чувствовалась горечь, отвратительная горечь, присущая запаху крови…»
Морриган замолчала и распахнула изумительные синие глаза. Не успел Габриель опомниться, как Минналуш подхватила монолог, очевидно, с того места, где остановилась сестра.
— «Она наклонялась все ближе и ближе, облизывая при этом свои губы, как животное; при свете луны я заметил, что ее ярко-красные губы и кончик языка, которым она облизывала белые острые зубы, обильно покрыты слюной. Ее голова опускалась ниже и ниже, и губы ее, как мне показалось, прошли мимо моего рта и подбородка и остановились над самым горлом. Кожей я ощутил какое-то щекотание и прикосновение двух острых зубов. Я закрыл глаза в томном восторге и ждал, и ждал, трепеща всем существом».
— Ну ничего себе! — Габриель переводил изумленный взгляд с одной женщины на другую. — Что это было?
— Бедный Джонатан Харкер, отбивающийся от суккубов графа Дракулы. Очень эротично, не находишь?
— Еще бы. Это из книжки?
Морриган кивнула.
— Писатели-викторианцы знали, как соблазнительны сексуальные игры садомазо, тут надо отдать им должное.
— Эта книга, пожалуй, особенно хороша. Она что, лежит у тебя на прикроватной тумбочке?
— Может, Минналуш и держит ее у себя под подушкой, но лично я не перечитывала «Дракулу» со школы.
— Я тоже, — закивала Минналуш. — Честно говоря, в мои четырнадцать граф Дракула был для меня кумиром из кумиров — темноволосый, красивый, с отличными зубами. К счастью, я повзрослела, и моим мужчинам уже не обязательно отличаться такой экзотичностью.
Минналуш расхохоталась и хлопнула ладонью о ладонь сестры в импровизированном салюте.
Габриель тоже рассмеялся, однако замечание привело его в легкое замешательство. В то время как он с трудом может запомнить номер собственного телефона, эти женщины, по-видимому, дословно цитируют целые куски текста, да еще из книги, которую не открывали много лет. Впечатляет и… чуть-чуть пугает.
Минналуш наконец удалось справиться с бутылкой. Пробка вышла с приятным скрипом.
— Габриель, выпьешь немного?
Он заметил, что на бутылке нет ярлыка, и подозрительно понюхал темно-красную жидкость.
— Что это такое?
— Ягодное вино. Морриган сама его готовит.