— Уильям говорил мне о твоем обещании, — устало произнесла Фрэнки. — Насколько я поняла, ты дал слово, что прекратишь искать Робби, только если мой муж остановится сам. Думаю, смерть Уильяма снимает с тебя все обязательства.
Что она такое говорит?.. Во взгляде Фрэнки, однако, не было и тени издевки, лишь печаль.
Габриель с тоской смотрел, как она ищет в сумочке ключи. Ее ничем не переубедить, понял он. Фрэнки уйдет, а ему останется лишь смотреть ей вслед.
— Я позвоню, — сказала она. — Правда, позвоню. Но сейчас мне нужно побыть одной, разобраться в себе. — Она легко коснулась губами его щеки. — Не хмурься, со мной все будет в порядке.
Фрэнки двинулась к дому неуверенной походкой, словно человек, плохо видящий без очков.
Ветер усиливался. С утра небо резало глаз синевой, но к тому времени, как Габриель сел в машину, темные тучи окончательно закрыли солнце.
Лето кончилось, подумал он. Розы в саду сестер Монк, наверное, уже почернели, а может, наоборот, отчаянно цветут в последнем страстном порыве, перед тем как засохнуть… В глубине души Габриель сознавал, что эта смена времен года отражает некую трансформацию в нем самом. Он пока не осмыслил, что оставил позади, и никоим образом не догадывался, что ждет его в будущем.
Когда Габриель припарковался на углу возле дома Исидора, уже вовсю лил дождь. Зонта у него не было, поэтому от машины до крыльца пришлось бежать. Промокший насквозь, Габриель нажал кнопку звонка. Исидор открыл дверь. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— Мне нужна твоя помощь, — наконец промолвил Габриель.
— Не вопрос, — мгновенно отозвался приятель. — Входи.
— Как Фрэнки? — спросил Исидор, протягивая замызганное полотенце.
— Плохо.
Габриель принялся энергично вытирать волосы.
— Понятное дело. — Исидор сунул ему в руку кружку с какой-то дымящейся жидкостью. — На, согревайся.
— Что это?
Габриель сделал осторожный глоток. Горяченная жидкость обожгла ему нёбо.
— «Быстросуп». Отличная штука.
Варево оказалось безвкусным, на зубах что-то скрипело, но Габриель испытывал странный комфорт. Ему нравилось сидеть в этом дурацком кресле, прихлебывать обжигающий суп и наблюдать, как Исидор слоняется по комнате. В углу тихонько бормотал телевизор — в сотый раз повторяли сериал «CSI: Место преступления». Исидор по-прежнему был безнадежно влюблен в обольстительную и хладнокровную Кэтрин Уиллоуз.
Габриель опорожнил кружку и аккуратно поставил ее на распластанный журнал комиксов.
— Что случилось, Гейб?
Исидор пристально посмотрел на товарища.
— Кажется…
Габриель запнулся и вновь перевел взгляд на комиксы. На обложке была изображена пышногрудая красотка-«доминатрикс» в облегающем костюме. Суперледи сражалась с трехглазым ящероподобным уродцем и, судя по внешнему виду, была способна расправиться с любым чешуйчатым гадом.
— В чем дело?
В голосе Исидора послышалась тревога.
Габриель сделал глубокий вдох.
— Мне кажется, Уиттингтона убили.
Произнеся эту фразу, он испытал облегчение.
— Что за ерунда? Старик был неизлечимо болен. Прискорбно, что он умер, но ведь этого следовало ожидать.
— Уиттингтон болел раком, а скончался от аневризмы мозга.
— Когда иммунитет ослаблен, к человеку так и цепляются разные болячки.
— Я уверен, это убийство.
Исидор непонимающе поглядел на приятеля.
— Хорошо, допустим. Тогда объясни, каким образом убийца спровоцировал развитие аневризмы в мозгу старика. Такого просто не может быть!
— Думаю, она воспользовалась дистанционным видением.
— Она? Та женщина, что утопила Робби?
В глазах Исидора застыл шок.
Габриель кивнул. Им владело странное, жутковатое спокойствие, как будто, облекши свои подозрения в слова, он вскрыл гнойный нарыв. И все же руки опять тряслись.
— Зачем? Не вижу смысла. Может, она задалась целью извести всех мужчин из рода Уиттингтонов?
— Она недавно меня сканировала, помнишь? Ей стало известно, что я обещал искать Робби до тех пор, пока этого хочет его отец. Если убрать Уиттингтона-старшего, у меня не останется причин продолжать расследование.
Ошеломленный Исидор молчал.
На экране телевизора Гил Гриссом, глядя на печальную Сару Сайдл, с ироничной усмешкой изрек: «Самые добрые намерения всегда грозят разочарованием».
Исидор поерзал в кресле.
— По-моему, тебя гложет что-то другое.
Почему у него трясутся руки? Габриель сжал пальцы в кулаки, но дрожь перекинулась дальше и охватила все тело. Внезапно у него застучали зубы.
— Это я виноват.
— В чем? В смерти Уиттингтона? Брось, Гейб, прекрати себя бичевать. Тебя прощупали насильно, опоили до бессознательного состояния.
Габриель не ответил. Он честно рассказал Исидору обо всех событиях того вечера, утаив только самые интимные подробности. Он до сих пор не был уверен, вправду ли имел близость с одной из сестер. Или с обеими?.. Точно лишь одно: сканирование было связано для него с сильными эротическими переживаниями — одновременно сладостными и вселяющими ужас. Блаженство и страх. Риск придавал остроту вожделению. Да, Габриеля накачали снотворным, но стал бы он сопротивляться этому вкрадчивому, осторожному вторжению, даже будучи в ясном рассудке? Вряд ли. Одна из сестер воспламенила в его сознании огненную бурю, на которую он отозвался каждой своей клеточкой. Габриелем владело желание полностью подчиниться этой женщине, позволить ей делать все, что она захочет.
— Черт! — воскликнул Исидор. — До меня только что дошло: если эта ведьма способна взрывать сосуды в мозгу у людей, когда ей заблагорассудится, значит, тебе тоже грозит опасность.
— Думаешь, эта мысль меня не посещала? Но я не Уиттингтон. Я сам дальновидящий и умею ставить блокировку.
— В прошлый раз это не слишком-то тебе помогло. Она делала все, что хотела.
— Ты же сам сказал, меня опоили каким-то зельем. Подобного больше не случится.
— Габриель, не рискуй. Фрэнки не настаивает, чтобы ты продолжал. К чему эти поиски справедливости?
Габриель задумчиво молчал.
— Послушай, а может, дело вовсе не в справедливости? — медленно спросил Исидор. — А-а, понял: ты просто хочешь узнать имя злодейки. Проверить, убийца ли та женщина, в которую ты влюблен.
Габриель вновь не ответил.
— Я тебя не пущу.
— Тебе меня не остановить.
Несколько секунд друзья мерили друг друга взглядами. В конце концов Исидор махнул рукой.