Корни наклонился. Он был явно заинтригован, даже против своей воли.
— На что?
— На все, что только угодно. Все фейри, без исключения.
Вдалеке раздался стук, словно кто-то вошел в дверь. Кайя повернулась к дверному проему. Изо рта Дэйва вывалилась наполовину прожеванная конфета.
— Похоже, братец что-то затевает. А вы знаете, что моча — лучшее средство от чар фейри?
Кайя скорчила гримасу.
Дэйв довольно захихикал.
— Спорим, он сейчас мочится в чашку?
Кайя поудобнее устроилась на диване, скинула ботинки и положила ноги на колено Корни. Они пахли растоптанными одуванчиками.
Корни подумал о соке одуванчиков, липком и белом, как молоко. Ему вспомнилось, как он отрывал головки цветов и кидался ими в сестру на июньской лужайке, много лет назад. Внезапно ему стало грустно.
— Погоди, — вернулась к разговору Кайя. — Почему они хотят тебя убить?
— Да потому, что я отравил целую кучу фейри. Я уже покойник. И какой смысл тянуть время, скрываясь тут, пока братец пытается выторговать мне еще неделю-другую жизни? Я бы лучше повеселился напоследок. Помирать, так с музыкой!
Дэйв ухмыльнулся, но его улыбка походила на жалобную гримасу боли.
— Луис может командовать сколько хочет, но я знаю, что скоро он уходит. Что ж, кот из дома — мыши наконец-то спляшут.
Корни моргнул, движением век прогоняя воспоминания.
— Минуточку. Ты убил кучу фейри?
— Думаешь, я вру?
— Эй! Чем это вы тут заняты?
В дверях появился Дэйв. За его спиной маячили девочка с латиноамериканской внешностью и женщина, видимо ее мать. Корни рукой в перчатке обхватил щиколотку Кайи.
— С кем хочу, с тем и говорю, — заявил Дэйв и поднялся. — Думаешь, ты лучше меня?
— Я не лучше, я умнее, — спокойно сказал Луис.
Девочка повернулась к Корни, и он увидел, что ее лицо скрыто в тени венка из дикого винограда, который, казалось, прорастал прямо сквозь ее кожу. Там, где наружу пробивались шипы, на коже проступали небольшие пятна засохшей крови.
— Ничего ты не знаешь! — Дэйв пнул стол так, что тот опрокинулся, и выбежал из комнаты.
Луис повернулся к Кайе и закричал:
— Если я только узнаю, что вы к нему хотя бы близко подошли!.. Если вы с ним разговаривали!..
— Пожалуйста, — сказала женщина. — Моя дочь!
— Извините.
Луис потряс головой и посмотрел на дверь.
— Что с ней случилось? — поинтересовался Корни.
— Она очень часто встречала тех мальчиков в парке. Они все время там гуляют, — заговорила пожилая женщина. — Симпатичные, но беспокойные. Однажды они надоели Лале, и она обругала одного из них. А теперь появилось вот это. Ничто не помогает.
— Вы оба выйдите из комнаты и подождите, когда я закончу. — Луис принялся закатывать рукава куртки. — Тут сейчас будет не до вас.
— Мне и тут хорошо, — возразил Корни, принимая безразличный вид.
Когда у него бывали приступы мизантропии, он любил предаваться разным фантазиям. В одной из них Корни был ужасающим психом, парнем, который в один прекрасный день слетает с катушек, берет большое ружье и выходит на охоту, а потом хоронит тела всех, кто его обидел, в братской могиле в яме на заднем дворе. Еще была фантазия с непризнанным гением, которого мир недооценивает, но в конце он торжествует благодаря всезнанию и могучему интеллекту. В самых любимых грезах он втайне от всех обладал некой сверхъестественной силой.
— Надо, чтобы она легла на пол, — сказал Луис.
Он сходил на кухню и вернулся с разделочным ножом. Женщина побледнела и отвела взгляд.
— Холодное железо.
Да, Луис в самом деле обладал волшебной силой и знанием тоже. Корни был раздавлен, когда понял, что сам-то он обладал только какими-то жалкими проклятыми руками.
— Зачем это? — спросила Лала, со страхом глядя на нож.
— Обещаю, я не буду тебя резать, — поклялся Луис.
Женщина недоверчиво прищурилась, но Лала успокоилась и без возражений легла на пол.
Колючие побеги у нее под кожей вдруг пришли в движение. Девочка вскрикнула от страха и боли. Кайя взглянула на Корни, подняв бровь.
— Он ведь знает, что делает, да? — спросила женщина у Корни.
— Конечно, — кивнул тот.
Луис вытащил из кармана горсть белого порошка, похожего на соль, и рассыпал его по всему телу девочки. Она кричала и отбивалась. Лозы под кожей извивались, словно змеи.
— Он делает ей больно! — воскликнула женщина и прижала руки ко рту.
Луис даже не оглянулся. Он высыпал девочке на голову еще горсть порошка. Лала завизжала и закашлялась. Кожа на ее лице натянулась, как резина, шея раздулась, не давая ей дышать. Она раскрывала рот, но даже кричать больше не могла.
Вдруг изо рта девочки вырвались сочные побеги, усаженные шипами, и нацелились в лицо Луиса. Он успел отмахнуться ножом. Железо с легкостью рассекло растение, но изо рта Лалы лезли все новые лозы. Они извивались, словно щупальца, шарили в воздухе, пытаясь оплести и придушить Луиса.
Корни взвыл и вскочил с ногами на диван. Кайя застыла в ужасе. Крики матери Лалы превратились в непрерывный пронзительный визг.
Одной лозе удалось захватить запястье Луиса, другие устремились к его шее, третьи извивались вдоль пола. Длинный шип впился в его руку. Глаза Лалы закатились, тело забилось в судорогах, изо рта потекла кровь.
Луис выронил нож и принялся рвать побеги руками, не обращая внимания на их попытки опутать его. Корни нагнулся, схватил нож и перерезал ближайшую лозу.
— Не надо, идиот! — заорал Луис.
Он рванул пучок побегов и с корнями выдрал его из горла Лалы. Белые корни, блестящие от слизи, шевелились, словно клубок червей. В тот же миг лоза почернела и рассыпалась в прах.
Лала закашлялась. Мать упала рядом с ней на колени, причитая и гладя ее по голове. Все руки Луиса были покрыты синяками и царапинами. Он стоял и смотрел перед собой невидящим взглядом, словно пьяный.
Мать помогла Лале встать и повела ее к двери.
— Грасиас, грасиас, — бормотала она.
— Подожди, — сказал Луис, приходя в себя. — Мне надо минутку поговорить с твоей дочерью. Наедине.
— Я не хочу, — запротестовала девочка.
Но мать кивнула.
— Только быстро. Она очень устала.
Женщина вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Луис обратился к Лале:
— Ты ведь рассказала маме не всю правду?
Миг она колебалась, потом кивнула.