— Мама! — обрадовалась Энни. Однако Корбан подметил, что она не бросилась в объятия матери, а осталась на месте. — Слава Богу, вы приехали.
— А что он здесь делает? — вместо ответа спросила Эйлинора.
Заметив, как вспыхнула Энни, он сжал кулаки. Неужели такая женщина, как Эйлинора Гейнз, произвела когда-то на свет такую дочь, как Энни?
— Корбан нашел бабушку и вызнал по телефону «скорую». — Энни посмотрела на него с благодарной улыбкой. — Он ждет сообщения о том, как она себя чувствует.
— Ну и как?
— Мило, что спросили, — не выдержал Корбан.
— Зря вы так, — тихо сказал Фред, взяв жену за локоть.
— Извините. — Корбан пробежал пальцами по своим волосам. В глубине души он понимал, что брякнул не подумав, но поведение Эйлиноры Гейнз бесило его.
Энни снова заплакала. Она отвернулась от матери и отчима, села на диван и закрыла лицо руками. Эйлинора почувствовала себя неловко.
— Энн-Линн. — Она неуверенными шагами приблизилась к дочери и протянула руку, чтобы погладить ее по голове, но потом передумала и медленно опустилась на диван рядом с ней. — Я ожидала, что такое может случиться.
— А я нет, — всхлипнула Энни.
— Ну же, возьми себя в руки, дорогая. — Эйлинора глянула на сидевших в комнате посетителей. Ее неприязненный взгляд остановился на Корбане.
Отвечаю взаимностью, леди.
Эйлинора достала из своей сумочки модный носовой платок и протянула его Энни.
— Твоя бабушка очень старенькая. Она начала сдавать. Все мы когда-нибудь уйдем, милая.
Энни с ужасом посмотрела на мать:
— Она же твоя мать! Неужели тебе все равно, что ты можешь ее потерять?
Услышав эти слова, Эйлинора побледнела. Она осталась сидеть, когда Энни снова вскочила с дивана и принялась ходить по комнате.
— Естественно, меня не может не беспокоить это, — нарушив молчание, наконец, сказала она, и ее глаза стали как будто безжизненными.
Энни повернулась к матери и застыла в картинной позе.
— С каких пор тебя это заботит, мама? Разве ты побеспокоилась о том, чтобы День благодарения стал для бабушки приятным воспоминанием? Да ни за что. Ты вообще пришла к ней на праздник, потому что на этом настоял дядя Джордж и я не стала возвращаться домой!
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Эйлинора поднялась с дивана.
— Почему, мама? Потому что это правда? — Энни расплакалась, и увидевший это Корбан почувствовал сильное желание подойти и крепко обнять ее. — Ты сделала все возможное, чтобы испортить бабушке этот день, чтобы все были несчастными. Ты даже выбросила индейку!
Лицо Эйлиноры сделалось пунцовым. Она огляделась и обнаружила, что все посетители смотрят уже не на Энн-Линн, а на нее.
— Сейчас же прекрати истерику, Энн-Линн.
Корбан не поверил собственным ушам, когда услышал дрожь в голосе миссис Гейнз. Зато голос Энни зазвучал на удивление уверенно:
— Почему? Потому что ты смущена? Да, это должно было смутить тебя.
— Ты выглядишь сейчас очень глупо.
— Ну и что? Ты думаешь, это меня волнует? Просто я пошла в мою мать!
— Энни… — с упреком произнес Фред.
Энни повернулась к нему:
— Не нужно защищать ее! Возможно, если бы кто-то потрудился давным-давно сказать ей правду, она не стала бы такой бессердечной.
— Как ты можешь упрекать меня в этом? — Теперь и Эйлинора заплакала. — После того как я пожертвовала всем ради тебя.
— Ты пожертвовала, мама. И никогда не позволяла Майклу и мне забыть о своей жертве. Ты без конца напоминала нам об этом. А в чем заключалась твоя жертва? В том, что ты пыталась сделать нас с Майклом своими маленькими трофеями? Только посмотрите, что удалось Эйлиноре! Зато ты много раз жертвовала любовью. Но не так, как бабушка Лиота жертвовала собой ради тебя и дяди Джорджа.
— Ты не имеешь понятия об этом!
— Это ты ничего не знаешь, мама! Ты никогда не знала! И никогда не заботилась о том, чтобы узнать!
С перекошенным лицом Эйлинора схватила свою сумочку и сунула себе под мышку.
— Я не стану выслушивать все это! — Она выплыла из комнаты, словно «Титаник», на полном ходу идущий навстречу айсбергу.
— Все верно, мама! Удирай! — крикнула ей вслед Энни. — Ты всегда так делаешь, когда что-то выхолит не по-твоему? Иди. Вперед! — С этими словами она снова села на диван и залилась слезами.
— Есть вещи, Энни, о которых ты не знаешь, — заметил Фред.
Когда Энни услышала этот тихий голос, в ее глазах снова вспыхнули искры гнева.
— Не смейте ничего говорить против моей бабушки, Фред. Все, что вы знаете о ней, вам рассказала мои мать. — Энни так сцепила пальцы, словно пыталась взять верх над своими чувствами.
По лицу Фреда пробежала тень сострадания.
— Я не собирался ничего говорить против Лиоты. — Он сел рядом с Энни и положил свою руку на ее сцепленные пальцы. — Твоя мать любит Лиоту сильнее, чем ты можешь себе это представить, дорогая. Просто она боится показать свои чувства.
— Тогда ей лучше поторопиться и научиться делать это прямо сейчас!
Корбан не мог больше слушать. Ему нужно было вырваться из комнаты и пройтись. Куда-нибудь. Эмоции Энни и Эйлиноры всколыхнули его собственные чувства. Ему приходилось стискивать зубы, чтобы не вскочить с дивана и не броситься в драку, но вместо этого он прошелся по коридору до справочной.
— Есть какая-нибудь новая информация?
— Мы дадим знать семье, как только что-то станет известно, мистер Солсек.
— Спасибо. Большое спасибо. — Он прошел к выходу и, с силой толкнув дверь, переступил порог.
Заплаканная Эйлинора Гейнз стояла, ссутулившись, у стены и запахивала полы плаща. Узнав в вышедшем молодом человеке Корбана, она отвернулась.
Поджав губы, он прошел мимо.
Лиота пыталась не поддаваться страху, но здесь, в чужой для нее обстановке, среди незнакомых людей, это давалось ей с трудом. Свет, голоса… туннель. Что же с ней делают? Она то теряла, то обретала способность слышать и видеть, воображая себя в своем саду на какое-то время. Потом кто-то будил ее, и она просыпалась, растерянная и недовольная таким грубым обращением. В конце концов, она очнулась от сна и увидела свет в окне и Энни, сидящую на стуле около ее кровати.
— Привет, бабуля. — Внучка придвинулась к ней и улыбнулась. — С тобой все будет в порядке.
— Где я, милая? Что случилось?
Энни нахмурилась, она явно была чем-то напугана.
— Я не понимаю, что ты говоришь, бабуля.