— А мне больше нравится на лугу возле мельницы Уэлле, Бетти, — ответила девушка. — Там красиво и не так шумно, как в отеле.
— Ты чем-то огорчена, а, Мимин? — встревожилась Элизабет. — Ты плохо ела утром, и я не слышала, чтобы ты репетировала…
— У меня болит горло. Не знаю даже, смогу ли петь.
Это была полуправда, но девушка решила немного преувеличить свои страдания, решив, что это может помочь ей остаться дома, в Валь-Жальбере.
— Я приготовлю тебе настой ивовой коры с кленовым сиропом. Не хватало только, чтобы у тебя пропал голос! Ведь контракт уже подписан! Не многим девушкам твоего возраста так легко даются деньги. Хотя мне не нравятся люди, которые тебя там окружают. Будь осторожна, не разговаривай ни с персоналом, ни с постояльцами.
Жозеф рассказал супруге о том, что встречался с Лорой Шарден, не забыв упомянуть о басне собственного сочинения про молодую утопленницу. Элизабет с ним не согласилась.
— Ты переходишь границы, Жо! — с возмущением заявила она. — Закон защищает права этой женщины. Представь, что будет, если она обратится в полицию!
— Она не предлагала бы мне денег, если бы могла пожаловаться в полицию. Я делаю все ради блага твоей дорогой Мимин, а ей лучше здесь, с тобой.
— А что ты планируешь делать в сентябре? — не сдавалась Элизабет.
— Скажу ей, что переговорил с Эрмин, но девчонка отказывается ее видеть.
Жозеф говорил с такой уверенностью, что жена в конце концов согласилась действовать с ним заодно. И все-таки она чувствовала себя виноватой перед Эрмин, ей казалось, что она предает свою воспитанницу.
Девушка же и в страшном сне не могла представить, что творится у нее за спиной. Она вошла в кухню и села за стол, на котором стоял букетик ромашек.
— Бетти, может, ты позвонишь в отель из мэрии? Боюсь, я не смогу петь сегодня.
— Жозеф страшно рассердится, Мимин! Будь умничкой, выпей настой, и тебе станет легче. Когда все решено и на бумагах стоят подписи, нельзя так просто отказаться. Скажи лучше, что ты поленилась повторить песни!
— Нет, Бетти, я перепела весь репертуар, когда была в каньоне! — воскликнула девушка. Казалось, она вот-вот заплачет. — Мы ходили туда гулять с Шарлоттой. Там меня никто не слышит.
— Ну, ради этого не стоит ходить так далеко. Кстати, как поживает твоя слепая подружка?
— Она еще не слепая, — возразила Эрмин. — Вчера я зашла к ним в дом. Ее мать можно только пожалеть! Ноги у этой бедной женщины распухли и посинели! Она очень страдает.
— Не вмешивайся в дела этих людей, — отрезала Элизабет. — Ладно еще, когда ты гуляешь с Шарлоттой, но у ее родителей плохая репутация! Как и у старшего брата, Онезима.
По лестнице спустился Симон. Услышав последние слова матери, он разразился возмущенной тирадой:
— Послушать вас с отцом, так надо держаться подальше от всех новых соседей! У Эрмин, в отличие от вас, доброе сердце! Поселок почти опустел, и те, кто остался, ничем не хуже нас. Онезим никогда не ходил в школу, но он неплохой парень.
— Ты как разговариваешь с матерью? — взвилась Элизабет. — Или у тебя в голове помутилось? Слава Богу, что отец на работе. Он быстро выбил бы из тебя привычку говорить со мной в таком тоне. Иди-ка лучше забери корову и подои ее. Я оставила ее на лугу возле дома Амеде. Он огорожен, и забор еще хорошо держится.
Юноша вышел, хлопнув дверью. Эрмин завидовала ему: Симон собирался вскоре покинуть родительский дом, но держал это в большом секрете.
«Почему в жизни все так переменчиво? — думала девушка. — Раньше я обожала петь. Но теперь мне неприятно, когда меня хвалят. Симон хочет уехать. Он ищет работу на корабле, в Квебеке. Бетти и Жо какие-то странные. Им не по нраву, что я забочусь о Шарлотте, запрещают мне разговаривать с людьми… Что было бы, если бы они узнали, что я целовалась с Тошаном?..»
Она предвидела, что ее возлюбленный не встретит в доме Маруа сердечного приема. Однако до этой встречи оставался целый год, и это ее успокаивало.
«Если я за этот год заработаю много денег, Жозеф будет доволен, и, может быть, согласится обручить меня с Тошаном!»
Вспомнив о деньгах, она вспомнила и о неминуемом выступлении в отеле. Девушка послушно выпила две чашки настоя и столовую ложку кленового сиропа.
«Я читала об этом в романе, — подумала она. — Свобода имеет свою цену! Моя цена — это пение. И я должна петь хорошо».
Элизабет нежно погладила ее по волосам. С того самого дня, как к ним в дом явилась Лора Шарден, молодая женщина боялась потерять девушку, которую любила, как дочь.
— Милая моя Мимин, с этой работой тебе приходится нелегко, я знаю. Но мы очень тебя любим, Жо и я. И, разумеется, очень гордимся тобой.
— Не говори так, Бетти, — пробормотала девушка, прижимаясь к Элизабет. — Если бы не вы, у меня не было бы семьи. Я стольким вам обязана!
Им обеим хотелось плакать, хотя ни одна, ни вторая не знали почему. Эрмин первой высвободилась из объятий.
— Пойду дам сена Шинуку и посмотрю, есть ли у него вода, — сказала она.
— Вот оно что! Признайся, компания Симона тебе больше по душе! — пошутила Элизабет. — Иди скорее!
Девушка вышла. Намек Элизабет ей не понравился. Она не могла не заметить, что молодая женщина ослабляла бдительность, если Эрмин и Симон проводили время вместе.
«Они спят и видят, чтобы мы поженились! — подумала она, обходя дом. — Но ведь мы оба, я и Симон, вольны выбирать того, кто нам нравится!»
Чувствуя себя не в своей тарелке, Эрмин вошла в хлев. Симон доил корову. Он грустно посмотрел на девушку.
— Она дает все меньше молока, — сказал он. — Скоро придется покупать у фермера Буланже другую корову.
Он отпустил вымя и вытер руки о рабочие штаны.
— Не могу больше, Эрмин. Не могу так жить. Поселок совсем опустел, и для меня это тяжело. Раньше здесь было намного веселее. Родителям до этого нет дела. Они купили дом и умрут здесь, даже если останутся последними жителями Валь-Жальбера. Если бы ты только знала, как мне не терпится уехать!
Девушка присела на деревянную колоду и спросила:
— Ты правда хочешь уехать?
— Да. Через месяц.
Они обменялись невеселыми улыбками. Отношения у них сложились своеобразные. Симон и Эрмин выросли, как брат и сестра, и все же между ними никогда не было настоящей привязанности, не говоря уже о нежности. Они просто хорошо ладили и уважали друг друга.
— Надеюсь, у тебя получится найти работу, Симон, — сказала девушка. — Я буду по тебе скучать. Жаль, что только ты один не боишься противоречить отцу.
— Теперь, когда я вырос, он меня не бьет. Мне не слишком приятно это говорить, но мой отец — настоящая скотина. В детстве, стоило мне напроказить, он снимал ремень и порол меня. Арман тоже получил свою долю отцовской ласки. Под страхом порки будешь слушаться…