Указал на своих собратьев, развернувшихся у входа веером, и сказал:
— Все чисто.
— Мисс Фой... Айслинн! — окликнул ее, откашлявшись, отец Майерс.
Она оторвала взгляд от толпы волшебных существ, оккупировавших школу епископа О'Коннела.
— Да, отец... извините.
— Вы проводите Кинана в математический кабинет?
Кинан с потертым кожаным рюкзачком на плече смотрел на нее и ждал. Оба его «дяди» и отец Майерс тоже смотрели и ждали.
Бежать было некуда. Кое-как подавив страх, она ответила:
— Конечно.
Отвяжутся?.. Как бы не так. Все правила, по которым она жила, все правила, сулившие безопасность, не сработали.
К полудню Айслинн почти потеряла самообладание, и все из-за ложного Кинанова обличья. Он ходил за ней по пятам, вел себя и разговаривал так, словно и впрямь был человеком. Обычным и мирным.
Но он не человек, твердила себе без устали Айслинн.
В обеденный перерыв она так свирепо запихнула учебники в шкафчик, что оцарапала руку. Кинан торчал рядом, как тень, не желающая уходить. Не сводил с нее глаз. И она в очередной раз задумалась: вправду ли можно порезаться, прикоснувшись к его волосам? Их медное сияние под личиной притягивало взгляд вопреки всем ее усилиям.
Подошла Рианна, привалилась к шкафчику. Дверца громко лязгнула, все обернулись на нее.
— Слышала, что он хорош. Но чтобы настолько... — Рианна взялась рукой за грудь, словно ей вдруг стало трудно дышать. — Черт. Вот он уж точно опытный.
— Не проверяла, — сказала Айслинн, краснея.
«И не собираюсь», — подумала она.
Она сильнее этого непонятного, почти неодолимого желания дотронуться до него.
Сосредоточиться, вот что необходимо.
Появились Лесли и Карла. Рианна оттолкнулась от шкафчика. Шагнула к Кинану, оглядела его, как аппетитный кусочек на тарелке.
— Спорим, стоило бы.
Карла похлопала его по руке.
— Не бойся, она безобидная.
Айслинн принялась отбирать учебники для следующих уроков. Ее подруги не должны разговаривать с ним; он не должен находиться на ее территории. И уж точно не должен излучать это влекущее тепло, навевающее желание закрыть глаза, расслабиться, помечтать о праздных летних днях...
Сосредоточенность. Выдержка. Она сможет ему противостоять.
Перебрав вещи в шкафчике, Айслинн положила сверху то, что нужно было взять домой. Как только кончатся уроки, надо сразу бежать.
Потом, улыбнувшись через силу, сказала подругам:
— Идите, я догоню. Займите мне местечко.
— Займем два. Ты же не бросишь этого красавчика, — Рианна махнула в сторону Кинана, — без присмотра.
— Одно место, Ри. Больше не надо.
Никто ее и не слушал. Подруги удалились. Айслинн кое-как взяла себя в руки и обратилась к Кинану:
— Ну, пообедать ты и без меня сумеешь. Иди знакомься с людьми, осваивайся.
И торопливо зашагала прочь.
Он поспешил и в столовую вошел вместе с ней.
— А можно мне с тобой?
— Нет.
Он заступил ей путь.
— Пожалуйста!
— Нет.
Айслинн бросила ранец на стул рядом с тем, на котором лежали вещи Рианны. Сделала вид, что не замечает устремленных на них со всех сторон взглядов, и открыла ранец.
Кинан остановился рядом.
Айслинн показала:
— Стойка там.
Он посмотрел на очередь, медленно двигавшуюся с подносами.
— Чего-нибудь хочешь?
— Минуту покоя.
На его невероятно красивом лице на миг отразился гнев. Но Кинан отошел, ничего не сказав.
Хотелось верить, что все закончилось. Он понял, что в его внимании она не нуждается. А если нет... Айслинн не знала, что делать. Слишком уж он хорош и притягателен, чтобы в его присутствии помнить о благоразумии и осторожности.
Рианна вышла из очереди у стойки, заговорила с Кинаном. Оба уставились в ее сторону. У подруги вид был заговорщический, у Кинана — довольный.
Замечательно. Айслинн вытащила из ранца прихваченные из дому йогурт и ложку. Преследователь вербует союзников.
Воспользовавшись мгновением одиночества, она быстро позвонила водителю такси, с которым они с Сетом познакомились пару месяцев назад в тату-салоне. Тот объяснил им, как вызывать именно его, и обещал, что всегда будет являться вовремя или присылать вместо себя друга. До сих пор он держал слово.
Говорила Айслинн тихо, чтобы не услышали охранники Кинана. Один уже приближался к столику.
Но опоздал. Она отключила телефон, скрывая улыбку. Хоть в чем-то переиграть их — уже радость.
Потом, помешивая йогурт, снова задумалась. Почему Кинан к ней привязался? Не потому, что она видит фэйри, это точно. Правил она не нарушала, выдать себя не могла.
Почему же его выбор пал на нее?
Девушки так и вились вокруг него целый день, предлагали поводить по школе, все показать. Он же оставался непреклонен — школу ему покажет Айслинн.
Признанные красавицы, тихони-зубрилки, бойкие активистки — все его вожделели. Все поглядывали на Айслинн с завистью. С непривычки это доставляло некоторое удовольствие. Но куда лучше она чувствовала бы себя, будь он обычным человеком. Как Сет.
Помимо половины учеников, с нее и Кинана не сводили глаз фэйри, заполонившие школу, как всегда бесцеремонные. Правда, не слишком бодрые с виду — в здании было полно металла. Но бдительности они не теряли и ни на миг не выпускали Кинана из поля зрения. Обращались с ним очень почтительно. Как и подобает обращаться... с королем.
Айслинн ощутила дурноту. Ожили все страхи, нахлынули дурные предчувствия. Кинан — король фэйри. И он ее преследует.
К столику приближались Лесли и Карла. Она не без труда прогнала пугающие мысли. Паника не поможет. Нужен план действий. Нужны ответы. Если удастся выяснить, по какой причине он к ней привязался, можно найти и способ от него избавиться.
Она взглянула на Кинана — тот уже вместе с Рианной пробирался к ее столу сквозь толпу учеников. Глазам явилось мимолетное видение: игра света и теней на речной глади, танец солнечных зайчиков. Вдруг захотелось броситься к нему, навстречу теплу и красоте... Он ответил зовущей улыбкой.
Рианна щебетала с ним, как со старым приятелем. Лесли смеялась над каждой его шуткой. Айслинн поняла, что подруги Кинана приняли.
Что тут поделаешь? Даже сказать нечего. Невозможно объяснить, почему ему лучше убираться отсюда. Невозможно предупредить, насколько он опасен. Выбора нет. Из-за вечного отсутствия выбора, из-за невозможности забыть о существовании фэйри Айслинн задыхалась, а тайна давила на ее плечи, как тяжкий груз. Ужасное, ненавистное состояние.