— Сегодня я молился о вас, молодой человек, — викарий легонько хлопнул Энди по спине. Прежде чем юноша успел ответить, что-то за его спиной привлекло внимание викария.
— Вот оно, мое очарование! — улыбнулся он.
В дверях кухни все с той же миской яблок стояла Дженни.
— Папочка! — Она вспыхнула от смущения.
Подойдя к дочери, викарий одной рукой прижал ее к себе.
— А где моя вторая красавица? — спросил он.
Из кухни появилась Нелл. Или дело было в плохом освещении, или здесь не хватало деревьев и покрытых мхом каменных стен, но волшебный ореол, который окружал ее вчера, исчез. «Может, я хочу слишком многого, — подумал Энди. — В конце концов, она ведь просто накрывает на стол, а не принимает гостей на званом вечере».
Свободной рукой викарий обнял старшую дочь.
— Итак, мастер Морган, как долго вы собираетесь держать нас в неведении? Вы остаетесь с нами?
Энди вгляделся в лица Мэтьюзов. На лице викария застыло напряженное ожидание. В глазах Дженни светилась мольба. Нелл даже не удостоила его взглядом. Она смотрела на отца.
— Что ж, если вы не возражаете… Я бы хотел остаться.
— Слава Богу! — воскликнул викарий и еще крепче обнял дочерей. После этого он бросился с поздравлениями к Энди.
Энди протянул ему руку. Викарий отстранил ее и прижал юношу к груди, похлопав его по спине с таким чувством, что тот чуть не задохнулся. Обернувшись к дочерям, Мэтьюз спросил:
— Разве не отличная новость?
— Да, папочка, отличная! — Глаза Дженни сияли.
— Отличная новость, — согласилась Нелл, продолжая накрывать на стол. Ее холодность обескуражила Энди. Она произнесла эти слова совершенно равнодушно.
— Я должен сделать признание, — сказал викарий, посмотрев на Энди. — Я знал, что ты останешься.
Энди недоверчиво глянул на него.
— Я узнал об этом от Бога, — сказал просто Мэтьюз. Он произнес это таким тоном, каким обычно сообщают о новости, услышанной от соседа. — Это случилось сегодня утром. Я шел по полю, и Господь сказал мне, что ты останешься. — Викарий взял Энди за плечи и заглянул ему в глаза. — Мальчик мой, здесь, в Эденфорде, Господом тебе уготовано совершить нечто важное.
Энди не знал, что и думать. Священники частенько бросаются подобными фразами. Вечно они утверждают, что на то была Божья воля, что благодаря Господу им повысили жалованье, — словом, несут всякую чепуху. Обычно, ссылаясь на волю Всевышнего, они поступают так, как им надо. Но Кристофер Мэтьюз ничем не походил на тех священников, которых Энди встречал раньше. Он отличался прямотой и искренностью. И если он сказал, что с ним говорил Господь, трудно было в этом усомниться.
О такой удачной неделе Энди и мечтать не мог. Все шло по плану и даже гораздо лучше. К концу недели он не только завоевал всеобщее доверие, но и стал городским героем.
Понедельник был днем политики. С раннего утра Энди ходил с Кристофером Мэтьюзом из мастерской в мастерскую и из дома в дом. Викарий убеждал горожан принять разработанную им программу действий. В полдень состоялось городское собрание. Оно проходило в том же сарае, где Энди впервые предстал перед жителями Эденфорда. По предложению Нелл женщины на это время ушли в церковь. Пока мужчины думали, женщины молились.
На собрании викарий пожинал плоды своей утренней работы. В результате был принят план, целью которого являлось преодоление сложившейся в Эденфорде ситуации.
Говоря попросту, город полностью переходил с товарно-денежных отношений на меновую торговлю. Было решено создать общее зернохранилище и пункт бесплатного распределения провизии. В обмен на еду фермеры получали от ремесленников и торговцев необходимые им товары и услуги. Третейским судьей назначался Дэвид Купер. Предполагалось открыть городской банк, куда жители должны внести свои Средства. Этот банк будет заниматься закупкой товаров, которые не производятся в Эденфорде. Этот же банк должен выплатить казне корабельный налог, избавив главного констебля от необходимости собирать деньги.
Учреждение банка стало настоящей проверкой солидарности горожан. Одно дело — принять решение о совместных действиях и совсем другое — вложить свои накопления в общую копилку.
Слаженность действий жителей города и чувство локтя были поразительны. И здесь следовало отдать должное викарию. Наблюдая за происходящим, Энди думал, что в Винчестере или Лондоне едва ли можно встретить такую готовность к сотрудничеству. Молодой человек вспомнил деловых партнеров отца — они плыли по волнам бизнеса, точно акулы, которые кружат около сородича, дожидаясь, когда тот обнаружит свое слабое место. Иногда им было достаточно заметить всего лишь тень опасения в глазах компаньона. И тогда они набрасывались на жертву всей стаей и не унимались до тех пор, пока от нее ничего не оставалось.
Правда, на городском собрании тоже не обошлось без конфликта. Спор начал Эдвард Хопкинс, отказывающийся платить «корабельные деньги». Хопкинс был тем самым угрюмым темноволосым противником Джеймса Купера, который во время поединка ударил его по почкам. Он заявил, что в городах Уизеридж, Халбертон и Кредитон жители тоже возмущены этим налогом. Повсюду идут разговоры о неповиновении королю и даже, если понадобится, о вооруженном восстании. Лично от себя Хопкинс добавил, что по отдельности города Девоншира слишком слабы, но если они объединят свои силы, то смогут организовать народное ополчение и заставить Карла отменить проклятый налог.
Многие мужчины, включая Джеймса Купера, поддержали идею вооруженного выступления против короля и даже выразили готовность немедля отправиться в ополчение. Кто-то предложил взять в заложники главного констебля. Обстановка немного разрядилась, когда какой-то шутник заметил, что держать в заложниках такого прожорливого чиновника слишком накладно, лучше уж выплатить корабельный налог.
Но смех быстро стих. Идея вооруженного сопротивления находила все новых и новых сторонников. Против применения силы выступил только Дэвид Купер. И тут Энди увидел, как закружились акулы. Они приняли за страх призыв сапожника к здравому смыслу и набросились на него. Кто-то выпалил, что он просто трус. Хопкинс назвал Купера роялистом, приспешником короля, который помогает ему пить кровь подданных. Джеймс Купер вскочил со своего места и, прежде чем кто-либо успел остановить его, набросился на Хопкинса. Словно искра в пороховом складе, этот поступок вызвал взрыв негодования. Началась всеобщая потасовка. Какой-то фермер схватил Дэвида Купера за рубашку и замахнулся на него. Однако он недооценил сапожника. Ударив нападавшего головой в лицо, Дэвид опрокинул противника и навалился на него сверху. Они покатились по полу, как мячи для боулинга, сбив с ног еще нескольких дерущихся.
Бах!
Щелистые стены сарая коротким эхом отозвались на выстрел. Все замерли, не отпуская, однако, своих противников. Запахло порохом. Драчуны завертели головами в поисках стрелявшего. Облачко дыма поднималось над викарием.