Меж мертвецов, строго выпрямившись, стоял мальчик. На голове — каштановые вихры. В руке — серебряный потир.
— Хозяину нужна вода, — внезапно заговорил он с характерным британским акцентом и глянул на Энн. — Хозяин хочет пить.
Мальчик склонился над бездыханным телом, лежащим навзничь у его ног. Свободной рукой дотронулся до шинели. На ней красными нитками были вышиты инициалы «Дж. М.». Джейкоб Морган! Энн сама вышивала эти буквы!
Она хотела отвести взгляд — и не могла. Меж тем мальчик сдернул с тела шинель. Это был Джейкоб! Мальчик поднес потир к синим губам мертвеца. Но губы так и не разомкнулись, и вода потекла по серым, впалым щекам покойника.
Энн закричала. И от этого крика кобыла взбросилась на дыбы и вновь понесла. Громыхнул гром. Да нет же, не гром — пушечный выстрел. В ту самую минуту, когда лошадь оказалась перед черным мостом, Энн заметила на противоположной стороне реки английские орудия. Гулкий стук лошадиных копыт заглушил более громкий и страшный звук — в мост врезалось ядро. В секунду разлетелись перила. Еще одно ядро проделало огромную дыру в мосту. Лошадь начала пятиться, мост накренился. Вновь просвистело ядро. Во все стороны полетели щепки. Настил начал проваливаться. Кобыла споткнулась — копыта застряли в щели. Энн попробовала выпутаться из поводьев. Но они крепко держали ее. Она падала. Падала вместе с лошадью в реку. Из воды торчали острые камни. Она кричала, кричала, кричала.
— Энн! Энн! Это я, Мерси! Энн!
Темные волосы Мерси упали ей на лицо. Широко раскрытые глаза заволокло слезной дымкой. Она нервно сглатывала.
— Энн! Вы меня пугаете!
Мерси схватила свекровь за плечи и встряхнула ее раз, другой, третий — голова Энн безвольно перекатывалась по подушке.
— Со мной все в порядке, — выговорила наконец Энн. Но ее выдал осипший голос.
Нижняя губка Мерси запрыгала. Пытаясь совладать с этой дрожью, молодая женщина закусила губу.
Энн прочистила горло.
— Дорогая, со мной все в порядке. — На этот раз голос звучал тверже.
Мерси закрыла глаза и откинула голову назад — волосы тяжелой волной хлынули ей за спину. На ее фарфоровом личике читалось облегчение.
— Опять тот сон?
Энн кивнула. Этот сон преследовал ее целый месяц. Она пересказала его Мерси в деталях, умолчала только о Джейкобе. Просто упомянула о мертвом солдате.
— Хотите, я заварю вам чаю? — Полностью овладев собой, Мерси поднялась на ноги.
Молодая женщина стояла, уперев руки в боки. Ее поза напомнила Энн о том, что невестка снова постройнела. Во время беременности Мерси и после потери ребенка Энн не раз ночью готовила для нее чай. А потом они вдвоем сидели в гостиной, и Энн читала вслух Священное Писание. При мысли о том, что у Мерси вошло в обыкновение успокаивать себя и других чаем, Энн не могла сдержать теплой улыбки.
— С удовольствием.
Женщины завернулись в одеяла и расположились в креслах подле маленького столика. Они пили чай, а на столике между ними, под лампой, лежала открытая Библия. В мягком свете настольной лампы комната казалась чрезвычайно уютной.
— Я хочу прочесть вам что-нибудь из Библии, — сказала Мерси, — вы же делали это для меня. Но я не знаю что.
— Попробуй 2-е Коринфянам, глава первая, — предложила Энн.
Мерси недоуменно глянула на свекровь поверх чашки.
— Это Новый Завет.
Со смущенной улыбкой Мерси отставила чашку в сторону, взяла в руки Библию и принялась ее листать с конца. Энн помогать не стала — пусть ищет сама. Пока Мерси возилась с книгой, Энн внимательно вглядывалась в свою невестку. Прошедший год оставил на лице Мерси неизгладимый отпечаток. Она выглядела более зрелой, жесткой, возле губ залегли морщинки. Но вот глаза Мерси вспыхнули — она нашла то, что искала.
— Начни с третьего стиха, — попросила Энн.
Мерси взглянула на нее, затем приподняла книгу так, чтобы ей было лучше видно, и принялась читать вслух: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих! Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше».
Мерси оторвалась от страницы и удивленно глянула на Энн.
— Вы выбрали эти стихи для меня? — И, найдя поразившую ее строчку, прочла: — «…чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением». — В глазах молодой женщины светилось понимание. — Когда-то меня утешали вы, теперь пришел мой черед утешать вас!
— А источник утешения один — Господь, — добавила Энн.
— Что удивляет меня в вас больше всего, — задумчиво протянула Мерси, — так это то, что вы всегда находите в Библии стихи, подходящие случаю. Жаль, мне этого не дано.
— Ну, в этом-то нет ничего необычного, — улыбнулась Энн. — Чем больше времени проводишь с книгой, тем лучше ее знаешь.
— И все же я считаю вас необыкновенной женщиной, — не согласилась Мерси. — Теперь, когда Джейкоба нет рядом, когда война превратила нашу жизнь в кошмар, а мой ребенок так и не родился… — Она коснулась своего живота. — Вы всегда готовы меня утешить. Я люблю вас за это, Энн. На самом деле люблю.
На следующий день пришло письмо от Джейкоба. Рыдая в голос, Мерси взбежала вверх по лестнице. Джейкоб обвинял ее в измене. К счастью, писал молодой человек, малышу не суждено было появиться на свет — ведь в противном случае он, Джейкоб, продолжал бы сомневаться, его это ребенок или брата.
Мерси всхлипывала, уткнувшись лицом в подушку, а Энн сидела на краешке кровати. Одной рукой она нежно гладила невестку по спине, другой сжимала письмо.
— О нет, Джейкоб, нет, — твердила она, читая про себя послание сына; по ее лицу текли слезы.
Бум! Бум! Бум! Бум!
Кто-то изо всех сил колотил в дверь.
Рука с письмом безвольно опустилась. В глазах застыло отчаяние.
— Ради всех святых, что еще?! — воскликнула Энн.
Бум! Бум! Бум! Бум! — нетерпеливо повторился стук.
С началом войны в доме остался только один слуга. «Наверное, он вышел», — решила Энн. Она ободряюще похлопала Мерси по спине.
— Я скоро вернусь, дорогая.
На полпути Энн столкнулась с возбужденной Присциллой, несущейся вверх по лестнице. Входная дверь была распахнута.
— К какому полку приписан Джейкоб? — задыхаясь, выпалила Присцилла.
От неожиданности Энн позабыла все на свете.
— Не к шестому массачусетскому?
— Вроде бы.
— Его командир Уэстон?
— Да, полковник Уэстон. Точно.
Присцилла взяла Энн под руку.