— Да кто их знает — они такие грязные, что не поймешь. Дэви во дворе лепил что-то из мокрой глины, а Дора пошла его звать. Он сунул ее головой в глину, а когда она начала плакать, сам улегся в грязь, чтобы показать ей, что тут не из-за чего плакать. Мэри говорит, что Дора очень послушная девочка, а Дэви страшный озорник. Его ведь, по сути дела, никто не воспитывает. Отец у них умер, когда дети еще были в пеленках, а Мэри почти непрерывно болеет.
— Мне жаль детишек, которых никто не воспитывает, — серьезно сказала Энн. — Меня ведь тоже никто не воспитывал, пока не взялась ты. Надеюсь, их дядя займется ими. А миссис Киз тебе родственница, Марилла?
— Мэри? Да нет, она мне не родня. Ее муж приходился мне троюродным братом… А вон идет Рэйчел. Я так и думала, что она заглянет узнать, как дела у Мэри.
— Только не говори ей про мистера Гаррисона и нашу корову, — взмолилась Энн.
Эта просьба оказалась совершенно напрасной. Не успев усесться, миссис Линд сказала:
— Я видела, как мистер Гаррисон выгонял со своего поля вашу корову. Я как раз возвращалась из Кармоди. Вид у него был презлющий. Что, приходил скандалить?
Энн и Марилла исподтишка улыбнулись друг другу. Да уж, от зоркого глаза миссис Линд не укроешься! Как раз утром они об этом говорили.
— Если пойдешь к себе в комнату в полночь, — смеялась Энн, — запрешь двери, задернешь шторы и чихнешь, на следующее утро миссис Линд придет узнать, чем ты собираешься лечить свою простуду…
— Да, приходил, — призналась Марилла. — Меня не было дома. Он накричал на Энн.
— Очень неприятный человек! — заметила Энн, сердито тряхнув головой.
— Вот уж правда, — согласилась миссис Рэйчел. — Когда я услышала, что Роберт Бэлл продал ферму кому-то из Нью-Брансуика, то сразу поняла, что добра не будет. В Эвонли спасу не стало от разных чужаков. Того гляди, дома начнут грабить.
— А что, еще какие-то чужаки приезжают? — спросила Марилла.
— Как, разве ты не знаешь? Во-первых, Донеллы, которые сняли старый дом Питера Слоуна. Донелл будет работать на мельнице Питера. Они приехали откуда-то из Восточной Канады, и никто о них ничего не знает. Во-вторых, из Белых Песков к нам переезжает семейка этого забулдыги Тимоти Коттона. Тимоти болен чахоткой… Но это не мешает ему воровать… А жена у него жуткая разгильдяйка и ничего не хочет делать по дому. Представляете, она моет посуду сидя! В-третьих, миссис Пайн взяла в дом сироту — своего племянника Энтони. Он пойдет к тебе в школу, Энн, ты еще с ним намучаешься. И у тебя будет еще один ученик из чужих краев. Из Штатов к бабушке приезжает Поль Ирвинг. Помнишь его отца, Марилла? Это тот самый Стивен Ирвинг, который бросил Лаванду Льюис из Графтона.
— По-моему, он ее не бросал. Они поссорились… Наверное, оба были виноваты.
— Ну, так или иначе, он на ней не женился, и с тех пор, как говорят, она стала какой-то чудной… живет одна в маленьком каменном домишке, который называет Приютом радушного эха. А Стивен уехал в Штаты, стал работать в фирме своего дяди и женился на американке. С тех пор он ни разу не приезжал домой, хотя его мать раза два к нему ездила. Два года назад умерла его жена, и он решил пока прислать сына к бабушке. Мальчику десять лет, и уж не знаю, понравится ли тебе ученик-янки, Энн. От них никогда не знаешь, чего ждать.
У миссис Линд все люди, имевшие несчастье родиться за пределами острова Принца Эдварда, были под подозрением. Конечно, они могут оказаться и вполне приличными людьми, но положиться на это нельзя. Особенно она была предубеждена против янки. Ее муж однажды работал в Бостоне, и работодатель обманул его при расчете на десять долларов. После этого она на всю жизнь уверилась, что Соединенные Штаты наводнены проходимцами.
— Ничего, пора уже в нашей школе появиться и новым лицам, — сухо заметила Марилла, — а Поль наверняка хороший мальчик, если он похож на отца. Стивен Ирвинг был просто замечательным парнем, хотя некоторые и считали его гордецом. И миссис Ирвинг, наверное, очень рада, что у нее будет жить внук. Она чувствовала себя ужасно одинокой, с тех пор как умер ее муж.
— Да, может, мальчик он и неплохой, но не такой, как наши дети, — заявила миссис Рэйчел, явно полагая, что этим все сказано. — А что это за общество по украшению деревни ты затеваешь, Энн?
— Мы просто думаем, что было бы неплохо заняться внешним видом Эвонли, — покраснев, ответила Энн. — Мистер и миссис Аллан с нами согласны. Сейчас такие общества созданы во многих деревнях.
— Смотри, Энн, боюсь, тебе не поздоровится с этим обществом. Люди не любят, когда их насильно украшают.
— Да мы и не собираемся украшать людей. Но сам Эвонли можно было бы сделать покрасивее. Если бы мы, например, убедили мистера Боултера снести эту жуткую развалину на холме, разве это не послужило бы украшению Эвонли?
— Конечно, — признала миссис Рэйчел. — На нее давно уже смотреть противно. Но хотела бы я взглянуть, как это Леви Боултер сделает что-нибудь даром. Не мне тебя отговаривать, Энн, — пожалуй, идея не такая уж плохая, хотя ты, наверное, вычитала ее из какого-нибудь американского журнальчика, но разве у тебя мало будет дел в школе? Так что я по-дружески советую тебе не морочить голову с украшением Эвонли. Но ты, конечно, все сделаешь по-своему. Уж упрямства-то тебе не занимать.
Твердо сжатые губы Энн подтверждали правоту миссис Рэйчел. Энн твердо решила организовать общество. Джильберт Блайт, который собирается преподавать в Белых Песках, но на уик-энд будет возвращаться домой, тоже жаждал взяться за украшение Эвонли, а все прочие молодые люди готовы были заняться чем угодно, лишь бы почаще встречаться и хоть как-то разнообразить свою жизнь. Но никто из них не представлял себе, что именно они будут делать, кроме Энн и Джильберта, которые уже построили в своем воображении идеальный облик будущего Эвонли.
Миссис Рэйчел сообщила ей еще одну новость:
— В Кармоди будет учительствовать некая Присцилла Грант. Ты ее не знала в Куинс-колледже, Энн?
— Что, Присцилла Грант приедет в Кармоди? Как замечательно! — воскликнула Энн, и ее глаза засияли как звезды.
Миссис Линд в который раз с недоумением спросила себя: как это из гадкого утенка получилась такая хорошенькая девушка?
На следующий день Энн отправилась с Дианой в Кармоди за покупками. Диана, конечно, всей душой поддерживала идею общества по украшению Эвонли, и девушки почти ни о чем другом не разговаривали всю дорогу в Кармоди и обратно.
— Первым делом нам надо покрасить снаружи наш клуб, — заметила Диана, когда они проезжали мимо старого и довольно обшарпанного здания, где проходили все собрания и торжества жителей Эвонли. — На него просто стыдно смотреть. Им надо заняться даже раньше, чем развалиной мистера Боултера. Только папа говорит: от мистера Боултера мы ничего не добьемся… Он такой жадный, что ему даже время на снос будет жалко потратить.