В кладовке их взорам предстало воистину ужасающее зрелище. Дэви с виноватым видом слезал со стола. Его новая чистая рубашка была залита желтой лимонной начинкой, а от двух элегантных, украшенных сливками лимонных кексов осталась бесформенная каша.
Все произошло следующим образом. Закончив распутывать сеть и смотав бечевку в клубок, Дэви пошел в кладовку, чтобы положить клубок на полку рядом с остальными — их там уже набралось десятка два, и никому, кроме Дэви, не было известно их назначение. Видимо, ему просто нравилось хранить эти клубки. Так или иначе, чтобы добраться до полки, Дэви вскарабкался на стол, что было ему строжайше запрещено Мариллой, поскольку однажды он уже с него свалился. Со стола ему еще надо было, изогнувшись всем телом, дотянуться до полки. На этот раз его непослушание имело просто катастрофические последствия. Дэви поскользнулся и плюхнулся прямо на лимонные кексы. Рубашку еще можно было надеяться отстирать, но кексы пропали безвозвратно. Единственный, кому это несчастье пошло на пользу, был поросенок, который в этот вечер очень вкусно поужинал.
— Дэви! — вскричала Марилла и принялась трясти его за плечо. — Я же запретила тебе залезать на стол! Зачем ты опять туда забрался?
— Я забыл, — прохныкал Дэви. — Вы мне столько всего запретили, что и не упомнишь.
— В таком случае марш наверх и будешь сидеть у себя до конца обеда. Может, за это время у тебя просветлеет в голове… Нет, Энн, и не заступайся за него. Я наказываю его не за то, что он испортил твои кексы — он это сделал не нарочно, — а за непослушание. Марш наверх, Дэви!
— А мне что, и обеда не дадут?! — взвыл Дэви.
— Когда гости уйдут, спустишься на кухню и там пообедаешь.
— Ну ладно, — успокоился Дэви. — Энн мне прибережет вкусные кусочки, правда, Энн? Ты ведь знаешь, что я вовсе не хотел падать на твои кексы. Слушай, Энн, — все равно они уже испорчены, — может, ты мне дашь кусочек с собой наверх?
— Нет уж, Дэви, на это и не рассчитывай, — сурово сказала Марилла, подталкивая его к лестнице.
— А что же мы подадим на десерт? — растерянно спросила Энн, оглядывая свои разрушенные шедевры.
— Ничего, достанем банку клубничного компота, — утешила ее Марилла. — И подадим клубнику со взбитыми сливками — благо их еще много осталось.
Был уже час дня, но гости до сих пор не явились. Энн вся извелась ожиданием. Стол накрыт, но луковый суп надо есть сразу, он долго ждать не может.
— По-моему, они и не собираются приезжать, — сердито сказала Марилла.
Энн и Диана поглядели друг на друга — у них в глазах еще мерцала надежда.
В половине второго Марилла опять вышла из гостиной:
— Девочки, надо подавать обед. Все проголодались, и ждать больше не имеет смысла. Ясно, что Присцилла и миссис Морган не приедут. Так мы только дождемся, что суп перестоится и куры пережарятся.
Энн и Диана стали снимать с плиты кастрюли и сковородки. Движения у них были вялые, и вся радость предвкушения исчезла с их лиц.
— Мне кажется, я не смогу съесть ни крошки, — уныло проговорила Диана.
— И мне совсем есть расхотелось. Но все же мы должны думать о мисс Стэси и о мистере и миссис Аллан, — сказала Энн.
Раскладывая зеленый горошек, Диана попробовала пару горошин, и на лице ее появилось какое-то странное выражение.
— Энн, ты клала сахар в горошек?
— Да, — кивнула Энн, которая толкла картошку для пюре с видом человека, твердо вознамерившегося выполнить свой долг до конца. — Я положила одну ложку. Мы так всегда делаем. А что, тебе не нравится?
— Дело в том, что я тоже положила одну ложку сахару, когда ставила его на огонь.
Энн выронила толкушку, попробовала горошек и сделала гримасу.
— Как жаль, что я не знала. Твоя мама никогда не кладет сахар в горошек. Даже удивительно, что я вспомнила про сахар — я вечно забываю, — но раз уж вспомнила, бросила в него полную ложку.
— Это называется: у семи нянек дитя без глазу, — проворчала Марилла, которая слушала разговор девушек с виноватым выражением на лице. — Я была уверена, что ты забудешь про сахар, Энн, — ты всегда забывала, — вот и я бросила ложку.
Гости в гостиной услышали из кухни взрыв смеха, но по какому поводу было веселье, они так и не узнали. На стол зеленый горошек не попал.
— Ну что ж, — отсмеявшись и вспомнив про разбитые надежды, сказала Энн. — Салат у нас, во всяком случае, есть, и с бобами, по-моему, тоже ничего не приключилось. Понесли еду в столовую — гостей все равно надо кормить.
Но нельзя сказать, чтобы обед прошел очень успешно. Алланы и мисс Стэси всячески старались поддерживать оживленный разговор, да и Марилла держалась со своей обычной невозмутимостью. Но Энн с Дианой, после всех треволнений и последующего разочарования, совсем потеряли и аппетит, и способность занимать гостей беседой. Энн героически старалась поддерживать разговор, но свет в глазах ее погас, и хотя она очень любила Алланов и мисс Стэси, мечтала сейчас только об одном — чтобы все поскорее закончилось и гости ушли. Тогда она пойдет к себе наверх и выплачет разочарование в свою подушку.
Однако, как гласит старая поговорка, пришла беда — отворяй ворота. Провидение приберегло для обитателей Грингейбла еще одно испытание. Как раз в тот момент, когда мистер Аллан заканчивал благодарственную молитву после трапезы, на лестнице раздался какой-то зловещий гул, словно что-то тяжело перепрыгивало со ступеньки на ступеньку. Когда предмет допрыгал до основания лестницы, раздался громкий звон разбитого фарфора. Все выбежали в прихожую. Энн издала вопль отчаяния.
На полу лежала большая розовая раковина, а вокруг нее — осколки фарфорового блюда мисс Барри. На площадке лестницы стоял на четвереньках и с ужасом глядел вниз вконец перепуганный Дэви.
— Дэви, — грозно произнесла Марилла, — ты нарочно бросил вниз раковину?
— Честное слово, нет, — проскулил Дэви. — Я сидел здесь тихонько и смотрел, как вы там обедаете, и вдруг нечаянно столкнул ее ногой… Ой, мне так хочется есть!.. Лучше бы уж вы выпороли меня за кексы, и дело с концом, а то вечно отсылаете наверх, а я там умираю от голода и скуки.
— Марилла, Дэви тут ни при чем, не ругай его, — сказала Энн, дрожащими руками собирая осколки блюда. — Это я виновата — положила блюдо на нижнюю ступеньку и напрочь о нем забыла. Это мне наказание за то, что я такая рассеянная. Но что я теперь скажу мисс Барри?!
— Все не так уж страшно, — попыталась утешить ее Диана. — Она ведь его купила, это не какая-нибудь семейная реликвия.
Вскоре гости ушли, почувствовав, что хозяевам надо дать прийти в себя. Энн с Дианой перемыли посуду почти в полном молчании — чего с ними раньше никогда не случалось. Потом Диана отправилась домой, жалуясь на головную боль, а Энн, у которой тоже заболела голова, пошла к себе наверх и оставалась там до захода солнца. Вечером Марилла принесла с почты письмо Присциллы, написанное днем раньше. Миссис Морган сильно подвернула ногу и совсем не может ходить.