Женька насторожился:
— Может «Аист»?
Карлуша обрадовался:
— О, точно! «Аист»! Так вот, как я понял, цэрэушники сами запутались, между собой враждуют. Одним Архангельский нужен живой, а другим только мёртвый. Я работаю на других.
Женька встрепенулся и пристально посмотрел на Архангельского.
— Ты чем, Ваня, в прошлой жизни занимался? — прозревая, спросил он.
— Родине служил, — угрюмо ответил Архангельский.
— Ясно. — Евгений перевёл взгляд на Пупса. — А ты, Виктор?
— Тем же, — пожал плечами Пупс. — Тоже служил Родине.
— А ты, Данила?
— Как и все, служил Родине, — зевая, ответил Даня.
— Станислав, а ты?
— Че спрашивать, служил Родине, — нехотя ответил Тася. — Я ей верой и правдой служил, а она мне во!
Он показал роскошную фигу и продолжил:
— Злой госпожой, короче, оказалась. Думал, Родина — мать, а она и не матерью и даже не мачехой, а случайно попутчицей была. Бросила! Бросила!
Тася трагично махнул рукой и украдкой утёр слезу. Все загрустили.
— И я служил… — уныло сказал Евгений.
Он задумчиво посмотрел на Архангельского и спросил:
— Ты, Ваня, где служил-то?
— Я ведь электронщик, по образованию, в армии после института остался…
Евгений загорелся:
— Ну? Ну? Не тяни резину! Про установку «Аист» слыхал?
Архангельский замялся, задумался, чувствовалось, сильно не хочет он говорить, но все же ответил:
— Был я там, за частотные генераторы этого «Аиста» отвечал, что б ему пусто было… Майором ушёл на пенсию по состоянию здоровья через эту подлую птицу.
— А я — старшим лейтенантом, — признался Евгений. — И тоже по состоянию здоровья.
Он внимательно обвёл взглядом товарищей. Пробормотал задумчиво:
— Слушай сюда, народ. Секрет нашей матери, Родину имею ввиду. Секрет страшный, но кое-что скажу. Было у меня в армии… Ну из-за чего комиссовали… На испытаниях я был. В Забайкалье. Там штуку такую лазерную доводили. Ваня, оказывается, в курсе, а я над защитой от неё работал. Прибор такой, вроде шлема, ДАД-1 назывался. Это работа моя дипломная в училище была, ну и потом я с ней долго возился…
— И мы там были! — хором закричали Даня и Тася. — По состоянию здоровья уволены капитанами.
Женька и Архангельский изумлённо воззрились на них.
— Я же физик, — пояснил Даня. — Специалист по квантовым генераторам.
— А я — метеоролог, — признался Тасик. — Специализировался на рассеивании лазерного луча в атмосфере. Погода на это дело сильно влияет.
— А ты? — спросил Евгений Пупса, который вновь гипнотизировал просторы и не спешил с откровениями. — Ты, Виктор, чем Родине служил?
— Я мехмат заканчивал, — неохотно поведал Пупс. — Это Перестройка из меня бухгалтера сделала.
— Про «Аиста» слышал? — сразу перешёл к главному Архангельский.
— Конечно, — скромно признался Пупс. — И подписку о неразглашении давал, как и все вы.
— А теперь жопу подотри той подпиской, — посоветовал Даня. — Родина нас капиталистам сдала. Вон как Тамарка моя орудует, угнетает каждый день!
Тася его поддержал.
— Да, — сказал он. — Не время теперь принципами кичиться, теперь кумекать надо как из дерьма выплывать. Рассказывай, не ломайся.
Пупс пожал плечами и сообщил:
— У меня на «Аисте» тоже место было, — управляющие компьютеры. Это с моих машин сигнал на частотные генераторы Ивана шёл, а уж они задавали базовые и наложенные колебания лазеру Дани. За лучом этого лазера и присматривал Станислав, как он там, в атмосфере…
— Охренеть можно, мужики, — резюмировал Архангельский. — Выходит мы все сослуживцы?! Да как же мы там не встретились?
— Встретишься там, — усмехнулся Тася. — Запамятовал какие навороты были? У каждого блока охраны больше, чем обслуги. В сортир под конвоем ходили…
— Да, дела! — оживился Женька. — Я, мужики, об этом «Аисте» потом много думал. Понял я почему накладка произошла. Нужно было не только голову шлемом моим защищать, но и всю кожу. А одежда защитная должна быть оранжевого цвета. Тогда бы…
Что тут началось. Наши умнющие мужья заговорили разом, а Архангельский даже прутиком вооружился и на земле начал схемы какие то рисовать.
Я прониклась гордостью и подумала: «Дай волю нашим многоуважаемым мужьям, так они создали бы такое оружие, что и врагов бы у нас не осталось, одни, ёлки-палки, вокруг друзья. Совсем как у Америки. Даже чукчи дружить с Америкой хочут. Все хочут! Вот и с нами захотели бы все дружить.»
Не знаю, куда научно-производственное совещание завело бы наших мужей, может и в самом деле прямо на полянке страшное оружие придумали бы, когда бы не опомнился Пупс.
— Ладно, все выяснили, — сказал он, — а дальше-то что делать? Решать надо, пока братва не приехала.
— Как что делать? — возмутился Евгений и сразу посмотрел на Архангельского: — Ты что, Ваня, Родиной торговать надумал?
— И в мыслях не было, — отмахнулся тот. — Но с «бабками» надо что-то делать.
— Дёргать надо пока при памяти, — посоветовал Даня, — а что до Родины, то воля её, пускай поступает с нами как знает, у капиталистов Родины нет, а нам есть что терять. Вы за кордоном жить можете?
Тут Карлуша, молчавший доселе, не выдержал и поделился опытом:
— Плохо там, за кордоном.
Все призадумались, но тут же хором заговорили и очень быстро пришли к единодушному мнению: приличному человеку за рубежами Родины делать нечего.
Следом пошли варианты: чемодан с баксами тоже должен Родине послужить! И вернуть чемодан врагу, окатив его презрением!
«Эх, как им не хватает моего совета!» — подумала я и, охваченная патриотизмом, с брезгливостью отвернулась от Мишеля.
События так стремительно развивались, что мне и в самом деле было не до Мишеля. Признаться, сто раз пожалела я, что взяла его с собой в засаду — помощи от него никакой, только руки связал мне. Если бы не он, сейчас могла бы идти к Евгению и клясться ему в любви, не солгав ни словом. Бог судья, и раньше обожала мужа, а теперь, когда выяснилось как он всем нужен, просто схожу с ума! Жить без Женьки не могу, а тут какой-то жалкий Мишель под ногами путается.