Раньше, в самом начале работы в лаборатории, когда профессору только выделили охрану, охранник постоянно пытался открыть дверь перед Владимиром Ивановичем, что ему почему-то сильно не нравилось. Груббер чувствовал от такой помощи собственное неудобство. Он предпочитал и открывать, и закрывать дверцу самостоятельно, поэтому теперь охранник уже не пытался оказать профессору такую услугу.
Так и сейчас. Усевшись на заднее сиденье, Владимир Иванович привычно бросил:
— Поехали…
«Мерседес» плавно тронулся, и охранник тут же протянул что-то профессору. Пришлось зажечь свет в салоне, чтобы просмотреть лист принтерной распечатки.
— Что это?
— Ответ на запрос по «Мерседесу» C-класса, который нас преследовал.
Профессор выключил свет. Зачем читать, если это можно узнать со слов?
— Что пишут?
— Машина принадлежит русской жене одного из технических сотрудников посольства Германии в России. Отсюда и московский номер. За рулем был этот самый технический сотрудник. На пассажирском месте впереди второй секретарь посольства. На заднем сиденье помощник военного атташе Германии. Немцы активно интересуются вашей личностью, Владимир Иванович.
— Или моими взаимоотношениями с немецким гостем, которого я вчера встречал. Так будет точнее. Не хотят они, видимо, чтобы профессор Огервайзер что-то мне рассказал. Но он все равно расскажет. У него есть то, что мне необходимо, у меня есть то, что необходимо ему. Работаем мы по разным направлениям и можем поделиться попутными данными, каждый не в ущерб своему делу. Вот так-то…
Это сообщение пролило бальзам на душу профессора Груббера, даже дышать стало легче. Признаться, он ожидал, что его сопровождала машина какого-нибудь оперативника из управления собственной безопасности ФСБ. Сопровождала нагло и настойчиво. Хотя генерал Логинов и сказал, что «наружка» ФСБ работает более осторожно и ее «зарегистрировать» может только сильный профессионал, тем не менее сомнения оставались, внимание со стороны «девятки» было неприятно.
До окраины Москвы, где у Груббера была квартира, добрались быстро. В это время суток дороги бывают не сильно загружены. Как всегда, охранник проводил профессора до дверей квартиры, профессор вошел, включил свет, попрощался, и только после этого охранник направился к лифту. Владимир Иванович сам закрыл за ним металлическую дверь на оба замка.
И тут, словно кто-то специально дожидался, когда профессор останется один, зазвонил смартфон. Поздноватый звонок. Такие обычно бывают чрезвычайными. Владимир Иванович глянул на монитор и увидел над номером высветившуюся вместо имени фотографию дочери.
— Здравствуй, Варвара. Ты что так поздно? Я думал, ты уже спишь.
— Уснешь тут, пап… — Голос Варвары не предвещал ничего хорошего. — Папа, у нас Ваську похитили. Две минуты назад позвонили, голос с акцентом, кавказский или азиатский, я не разбираюсь. Сказали, что с сыном все в порядке и его жизнь в твоих руках. Спросили номер твоей трубки. Я дала… — И дочь неожиданно разрыдалась.
Крупная, излишне грубоватая, но сильная женщина — и вдруг заплакала — это так не вязалось с ее образом, что сильно расстроило профессора. Васька — единственный внук… Кто похитил, зачем? Выкуп? Конечно, Владимир Иванович готов дать выкуп, сколько потребуется…
Но он тут же сообразил, что выкуп с него спрашивать не будут. Дочь и ее муж-бизнесмен гораздо богаче его, и выкуп требовали бы с них. С профессора будут требовать что-то другое. Что?
— Пусть звонят. Буду ждать звонка, — попытался он успокоить дочь. — Не волнуйся, Варечка, все будет хорошо. Я все сделаю, что скажут… Я потом сам тебе позвоню… А сейчас — успокойся. Я отключаюсь, а то не дозвонятся… Успокойся, прошу тебя… В такой ситуации надо ясную голову иметь… — и отключился.
«Что делать? — лихорадочно соображал профессор. — Надо действовать, и как можно быстрее». Он стал сразу думать, кому можно позвонить, чтобы попросить помощи. Был бы на свободе генерал-майор Макарцев, он бы сумел все сделать правильно. Может быть, генералу Логинову? Да, надо звонить Константину Петровичу.
Профессор стал искать в памяти смартфона номер генерала. Ночное время в данном случае не могло его остановить. И только нашел нужный номер, как смартфон зазвонил сам.
— Слушаю, профессор Груббер, — отозвался Владимир Иванович и, вовремя сообразив, нажал сбоку клавишу диктофона, чтобы записать разговор.
— Здравствуй, профессор Груббер. Я с тобой поговорить хочу, — сказал голос с сильным кавказским акцентом. — Это твоего внука касается…
— Да, мне дочь только что звонила. Что с ним? Где он?
— Пока еще в порядке. Хотя напуган сильно, боится своего одноглазого охранника. Но не в этом дело. Ты, профессор, сейчас выйди из подъезда, я с тобой поговорить хочу. Я внизу жду…
— Иду… — не раздумывая, согласился Владимир Иванович. — Иду сейчас же…
* * *
Старший лейтенант Гавриленков на привал отвел такое же время, как и раньше — полтора часа. Это непривычно много для солдат спецназа ГРУ, адаптированных к длительным нагрузкам и короткому отдыху, но они не адаптированы к холоду и мокрой одежде, а за более короткий привал невозможно прожечь костер до углей и, в дополнение к этому, просушить над углями одежду и обувь. Просушить — это не переодеться в сухое, это гораздо более длительный процесс. И оценить его длительность Сергей Сергеевич мог на самом себе, потому что и сам, как солдаты, сушил одежду над тлеющими углями. Конечно, это не березовые угли. Берез на острове было мало, все молоденькие, и их не рубили. А сосна прогорает быстро, и сосновые угли так же быстро остывают, прогорая до пепла. Спасало то, что во время горения сосна за счет сжигания своей смолы дает большое количество тепла. Греет не долго, но интенсивно. И даже раздетому человеку у костра было не так холодно, как в мокрой одежде.
Сменились часовые. Часовых на привале, как обычно, без напоминания командира, выставляет замкомвзвода старший сержант Вася Клишин — это его прямая обязанность. Он свое дело знает. И солдаты свое дело знают. Вторая смена часовых не назначается, на пост выходят те, чья одежда и обувь высохли быстрее, чем у других. Сами выходят, не дожидаясь, когда старший сержант кого-то пошлет. Но, чтобы сменившимся часовым тоже просохнуть и согреться, дополнительное время требуется, и в эти полтора часа взвод как раз и укладывается. Солдатам и на ужин хватает, и на отдых. Оперативной бригаде Девятого управления ФСБ труднее. Они к такому не привычны. Им бы на диване поваляться, но диванов для них никто на острове не припас. И даже печки не было, на которую можно было бы руки положить. Тем не менее даже оперативникам приходилось удовлетворяться тем, чем удовлетворялись солдаты-спецназовцы. Ровно через полтора часа старший лейтенант прошел вдоль вытянувшегося по острову костра. Проверял, насколько солдаты успели привести себя в походное состояние. Вся одежда и обувь были просушены. Все успели поужинать и закопали упаковку сухих пайков. И только после этого прозвучала команда: