Мёллер невесело засмеялся.
— Было б замечательно, если б могли!
— Для этого существует только одна уважительная причина: пуля в голове, — сказал фон Барринг.
— Может быть, это приложимо к Мёллеру, — вмешался Малыш. — А ко мне — нет. Я не мечтаю погибнуть от рук этих наглых степных бандитов!
Он приподнялся и крикнул в сторону Ивана:
— Эй, товарищ! Эй, русский! Русский!
Голос с русских позиций ответил:
— Чего тебе, немецкая свинья? Иди сюда, мы тебя кастрируем, фашистская собака!
— Иди сюда, паршивый цыган, я изжарю тебя на собственном жиру! — заорал в ответ Малыш.
С полчаса у них шел обмен самой непристойной бранью, потом гапутман фон Барринг прекратил его.
Над белой пустыней воцарилась тишина. Потом вдруг справа от нашей позиции раздалось: бум-бум-бум!
Пораженные, мы бросились в окопы.
— Что это, черт возьми? — спросил Бауэр, глядя на лес, где взрывались с оглушительным грохотом снаряды.
— Минометы, — усмехнулся Порта. — И притом наши.
Раздался еще один взрыв, и в ночь полетели осветительные ракеты.
— Готов держать пари, Иван получает то, на что напрашивался, — засмеялся Штеге. — Будь у нас парочка таких штук, мы бы задали им жару.
Минометы вели огонь всю ночь, не давая нам спать. Заснуть было смертельно опасно.
На рассвете Порта с Легионером начали бросать гранаты во что-то, невидимое нам. Два пулемета, установленных перед большим бункером, залаяли длинными очередями.
Мы нервозно уставились на них.
— Иван опять прорывается? — спросил Старик, но не получил ответа.
Мы крепко сжали оружие. И были готовы снова встретить Ивана, но через четверть часа огонь прекратился.
Старик поднес руки ко рту рупором и крикнул Порте:
— Что делается на вашей стороне?
Порта ответил:
— Обещаешь не говорить никому?
— Да, — ответил удивленный Старик.
— Мы ведем войну, голубчик, — ответил Порта.
Полк снова связался с нами. Нам приказали удерживать позиции. Обещали вскоре помощь, но она появилась через три дня. И настало время возмездия.
Последний раз мы подслушивали разговор русских восьмого марта.
— Как дела в Эн? — спросил командующий полкового командира.
— Мы не можем поднять головы под сильным пулеметным огнем. Кроме того, у немцев тяжелые минометы, и сегодня утром они получили поддержку с воздуха.
— Где вы находитесь?
— Полк залег к западу от Эн. Наши последние танки увязли в снегу, экипажи уничтожены фрицами.
— Невероятно. Разрушенное село с несколькими сотнями немецких солдат все еще держится. Немедленно атакуйте всеми силами, подчеркиваю — всеми. Эн должно быть взято. Когда возьмете его, доставьте ко мне немецкого командира. Головой ответите, если не возьмете Эн этой атакой. Конец связи.
Это была пятьдесят третья атака за время нашего сидения в Нова-Буде. Когда она началась, к нашей великой радости, на помощь нам пришла целая эскадрилья истребителей. Они с ревом летели на очень малой высоте, поливая из пулеметов русских, которых охватила паника при виде ревущей над ними летающей смерти.
Наша боевая группа тут же пошла в атаку. Мы с хриплыми криками бросились на противника. В глубине своих позиций мы сражались как сумасшедшие. Нас пьянила кровожадность. Мы стреляли и кололи направо и налево, а самолеты тем временем бомбили артиллерию противника в тылу.
Порта направлял громадную огнеметную струю в бункеры, сжигая всех, кто таился там.
С грохотом взрывались ручные гранаты. Отрывистые выстрелы десантных карабинов смешивались со злобным лаем пулеметов.
Группа русских слева от нас пошла в атаку, но внезапно повернула назад и скрылась. Мы услышали голос комиссара, подбадривающего своих солдат лозунгами из текстов непременного Ильи Эренбурга. Немного погодя они появились, но атака была вялой. Мы без труда отбили ее сосредоточенным пулеметным огнем.
Штеге бросился с рычанием на русского комиссара. Очевидно, хотел взять его живым. Но комиссар был маленьким, быстрым и ловко увернулся. Штеге пустился за ним в погоню, потом остановился, вскинул автомат и снес ему голову. Комиссар повалился мгновенно, словно лишился и ног. Штеге подбежал к нему и сорвал с рукава красную звезду в золотом кружке. Потом, словно снявший скальп индеец, радостно преподнес эту эмблему фон Баррингу.
Автомат лейтенанта Хардинга заело, когда он отстреливался от целой группы русских. Одна пуля угодила ему в шею, и из горла вырвалась толстая струя крови. Мы кое-как перевязали его и отнесли в бункер, где лежали раненые.
Ночью нас сняли с позиций и отвели в спокойный сектор на отдых.
Такими были разговоры. Такими были большие и маленькие горести. Такой были дружба. Страх бушмена, жестокость первобытного человека.
Они не были такими вначале. Такими их сделали время, тираны и война.
— Видите, мальчики, — объявил Порта, — наша гильдия снова спаслась от русских пуль. Знаете, что это доказывает?
Малыш уставился на него и захлопал глазами.
— Доказывает, что мы везучие.
— Господи, чего еще можно ждать от тебя, специалист по шлюхам?
— Ты что, наглеешь? — вызывающе спросил Малыш.
— Да, — ответил Порта, — Больше, чем ты. — И обвиняюще указал на него пальцем. — Ложись, здоровенная дворняга, не то придет Иван и покусает… Нет, это доказывает, что я умный и смелый воин. Паршивые прусские собаки! Неужели в самом деле считаете, что могли бы справиться с Иваном без моей помощи? Нет, вонючки, эта война закончится, когда я, Йозеф Порта, Божией милостью обер-ефрейтор, уйду на пенсию — или это называется послевоенным кредитом?
— Если это послевоенный кредит, — засмеялся Старик, — то я ждал почти десять лет, но не бойся, Порта, после войны ты не получишь ни пенсии, ни послевоенного кредита. В лучшем случае тебя ждет изгнание из армии или концлагерь, потому что ты хорошо воевал за герра Гитлера.
— Бог весть, что будет, когда кончится война, — мечтательно произнес Бауэр. — Интересно, возможно ли снова стать нормальным?
— Тебе — нет! — выкрикнул Порта. — Ты никогда не был нормальным, потому что в младенчестве всосал всю нацистскую науку с молоком твоей национал-социалистической матери. Я — другое дело. Я красный, и у меня есть подтверждающие это документы. Получил их раньше, чем ты научился вытирать нос. Никто из вас, тупиц, никогда не был нормальным. Вы скоты и навсегда останетесь скотами. Ваш горизонт ограничен должностью командира отделения в этом обществе следопытов. Окажите услугу миру, отдайте жизнь за нашего любимого фюрера и Третий рейх в соответствии с уставом! Тогда победители будут избавлены от необходимости наказывать вас.