– Это один из пришлых придумал, – сообщила Лола. – Раньше таких картин в Роме не было.
Нашли, что позаимствовать! Закона против порнографии на вас нету! Успокоившись, мы закрутили головами, разглядывая дома и улицы. Последние были мощеными и достаточно широкими, чтобы встречные повозки могли разминуться. Дома сразу за стенами стояли многоэтажные, а ближе к центру показались облицованные мрамором роскошные дворцы. Крыши некоторых покрывали листы меди. Пару раз встретились площади, окруженные величественными зданиями с лесом колонн – то ли храмы, то ли обиталища местной власти.
На площадях красовались мраморные и бронзовые статуи – мужчины и женщины. Женщины задрапированы в длинную, спадающую ниже пят одежду, а вот мужики стояли совсем голые – даже фиговых листков не наблюдалось. Агрегаты у всех были в рабочем состоянии. У мраморных статуй они выделялись более светлым цветом, а у бронзовых просто блестели. Парни, заметив, захихикали.
– Что это? – спросил я Виталию, указав на статуи.
– Обычай, – смутилась она. – Если подержаться за фаллос, богиня пошлет удачу.
Я перевел, парни засмеялись.
– Пусть за мой подержатся! – предложил Олег и ухмыльнулся. – Удачу гарантирую.
Переводить его слова я не стал. Ала спешилась возле одного из помпезных строений, я, Виталия и трибун поднялись по мраморным ступеням. За дверью оказался просторный зал, освещаемый из окон под крышей. Стекол в окнах не имелось. Трибун подвела нас к мраморному столу. За ним восседала женщина в длинной, до пят, тунике.
– Гражданин Игрр желает подать жалобу! – объявила трибун.
Женщина кивнула и взяла из стопки, лежавшей перед ней, лист пергамента, после чего обмакнула заостренную камышинку в бронзовую чернильницу. Процедура не затянулась. Трибун под наши молчаливые кивки продиктовала обвинение, я и Виталия, взяв протянутую камышинку, поочередно поставили подписи, после чего трибун заверила их отпечатком перстня. Затем, обернувшись, отдала приказ. Двое воинов ввели в зал связанную Лавинию.
– Передаю обвиняемую в руки претора! – объявила трибун.
Подскочившие воины в кожаных доспехах взяли Лавинию под локти и увели. Трибун и мы вернулись к але.
«Быстро у них! – оценил я. – У нас бы часами мурыжили!» Я склонился к уху Виталии:
– Что дальше?
– Претор назначит время суда, – таким же шепотом пояснила она и вздохнула: – Только я не верю, что он состоится!
– А нам и не нужно! – подмигнул я.
Она глянула удивленно, но не решилась спросить. Вокруг топорщились любопытные уши.
Храм Богини-воительницы оказался неподалеку. Огромное круглое здание с куполом возвышалось над окружавшим его высоким забором, как великан над травой. Повозки остановились у задней калитки, одна из «кошек» стукнула в нее бронзовым молотком, калитка отворилась. На подходе к Рому трибун послала гонца, поэтому в храме ждали. Обошлось без бюрократии и проверки паспортов. Вышедшая жрица пригласила нас следовать за ней. Я на прощание легко сжал кисть Виталии (она кивком подтвердила, что все сделает) и последовал за парнями. Нас отвели в дом, стоявший позади храма, и велели раздеться. Привыкшие к простоте местных нравов, мы скинули одежду, сложив ее на мраморную скамью. Пожилая жрица осмотрела нас и одобрительно кивнула.
– Сейчас вас помоют и переоденут! – объявила стоявшая в стороне высокая треспарта.
Мне она напомнила сарму, бившую меня в плену. Только та походила на борца сумо, а эта – на штангистку. Взгляд у «штангистки» был тяжелым и недобрым. «С ней надо настороже!» – понял я и потянулся к одежде.
– Вам выдадут другую! – поспешила «штангистка».
– Мне эта нравится! – нагло сказал я.
– Оружие оставь! – нахмурилась «штангистка». – В храме дозволено только страже.
Подумав, я подчинился: оружие действительно ни к чему. А вот кошелек с деньгами прихватил. Тот был маленький и легкий. В Таре мы с Виталией поменялись. Я вручил ей свой золотой запас – вклад в выкуп, получив взамен мешочек с парочкой золотых и десятком серебряных и медных монет. На первое время хватит.
Нас отвели в баню, где молодые жрицы, абсолютно голые, быстро и сноровисто нас вымыли. Затем, уложив на мраморные столы, натерли пахучим маслом. Парням процедура очень понравилась. Олег в ходе процесса пытался хватать банщицу за разные места. Та хихикала и шлепала охальника по шаловливым ручкам. Ясен пень, от такой картины все возбудились. Я, покрутив головой, заметил, что за сценой наблюдает пожилая жрица, которая нас осматривала. Она одобрительно кивала головой. «Еще одна проверка товара!» – понял я.
После бани нас накормили, не пожалев вина. Я на выпивку не налегал, а вот парни захмелели. Поэтому благодушно слушали речь той же жрицы, рассказывавшей, чем и как предстоит заниматься. Ничего нового нам не поведали, разве что уточнили нюансы. За хорошее поведение нам обещали свободу передвижений и общений с населением. За пределы Ромы выходить запрещалось. За нарушение правил грозили наказанием. На какое-то время могли запретить выход в город, а в случае тяжких проступков – оштрафовать, а то и посадить в подвал. Сроки запрета, отсидки и сумма штрафа определяла главная жрица, она же понтифик максимус. Категорически запрещались интимные связи с женщинами, пьянство и нарушение правил. За этим, как нас предупредили, будут следить. Жить предстояло на территории храма в специально предназначенном для мужчин доме – по трое-четверо в комнате. Короче, в общаге.
Говорила жрица на латыни, я переводил. При этом позволял себе вольности и комментарии. Парни прыскали и хохотали. Жрица косилась, но от замечаний удержалась – видимо, списала реакцию на щекотливость темы. Все это время «штангистка» за нами наблюдала.
– Вопросы? – спросила после того, как жрица умолкла.
Все закрутили головами.
– Сейчас вас пригласят в храм, где каждому наденут браслет. С этого мгновения вы находитесь под защитой Богини-воительницы. Гордитесь! Это честь!
«Чтоб тебя понос прошиб!» – мысленно пожелал ей я.
В сопровождении храмовой стражи мы пересекли двор. Тот был забит до отказа: нолы, кварты, димидии, треспарты – полный набор. Нас с любопытством разглядывали. «Очень хорошо!» – оценил я. Мой план, разработанный на основании сведений, полученных от Виталии, как раз это и предполагал. Взбежав на крыльцо храма, я обернулся к толпе и всмотрелся: есть знакомые лица! Вита – молодец!
– Рад видеть вас, красавицы! – крикнул я.
В толпе сочли, что это им, и заулыбались. Я поклонился и в порыве чувств отстучал на мраморном крыльце чечетку. Вернее, попытался ее изобразить. Толпа зааплодировала. Я еще раз поклонился.
– Ты чего? – удивился Олег.
– Бьет копытом, землю роет молодой сперматозоид! – пояснил я.
Олег заржал. Братья тоже прыснули. Так, смеясь, мы и вошли в храм.
Внутри оказалось светло. Свет вливался сквозь ряд окошек вверху, падал через отверстие в куполе, освещая установленную в центре статую. Я присмотрелся. Изваянная в мраморе скульптура изображала женщину в короткой тунике и с луком в руках. Богиня готовилась натянуть тетиву, взгляд ее был устремлен вперед. «На Виталию похожа!» – оценил я. От этой мысли стало спокойнее.