— Да, видимо, не твое.
Я забрал у него монетку и бросил ее обратно на мостовую. Музыкант печально проследил за моими действиями, хотел что-то возразить, но, так ничего и не сказав, повернулся, чтобы уйти. Тогда я снова окликнул его:
— Парень, заработать хочешь?
Заработать он хотел. Видимо, уже не одну неделю сидел без денег, а все, кто мог одолжить ему, давно стали переходить на другую сторону улицы при встрече.
— А что нужно сделать?
— Сделать?.. Да ничего особенного. Ничего такого, чего бы ты никогда не делал раньше. Далеко живешь?
— Нет, рядом. Вон в том доме.
— Тогда пошли к тебе.
И саксофонист пошел, мучительно соображая, что мне нужно. Десятки предположений, одно изощреннее другого, возникали в его голове. Он спрашивал себя, не лучше ли послать меня куда подальше, вместе с моими деньгами, и остаться по-прежнему бедным, но сохранив чувство собственного достоинства. (Почему-то он решил, что именно на это чувство я собираюсь претендовать в первую очередь…) И все же борьба между желанием заработать и достоинством была не слишком долгой. После нескольких минут колебания парень, тяжело вздохнув, взял меня под руку. Отчаянно и решительно.
Сделать это было легко, потому что для упрощения знакомства я принял женский облик — не зря же мое второе имя Удача.
Дом музыканта мне не понравился. Жалкая пятиэтажка, построенная полвека назад. Длинные коридоры едва освещены тусклыми лампочками. На стенах, выкрашенных синей краской, процарапаны ругательства. Местный фольклор, ничего нового. Пахло здесь сырой штукатуркой, подгоревшим молоком, кошками и еще какой-то дрянью.
Смущенно кашлянув, спутник пробормотал о сломанном лифте и повел меня вверх по лестнице пешком. Он жил на пятом этаже, в самой крайней квартире.
Пока музыкант одной рукой доставал ключи и возился с замком, соседняя дверь приоткрылась. На площадку выглянула тетка в застиранном халате, с кудлатой болонкой на руках и проницательным взглядом.
— А, Константин, — проворковала она сладким голоском, рассматривая нас с головы до ног. Ее маленькие глазки заблестели от удовольствия, а в мозгу рождалась свежая сплетня про бездельника-соседа, который каждый день приводит к себе новую девушку. — Что-то тебя давно не было видно. Уезжал или работу нашел?
— Нет, — буркнул тот в ответ, поворачиваясь к ней спиной.
— А денежки за квартиру когда собираешься отдать? Месяц уже начался.
— Скоро. Завтра. — Парень мучительно покраснел, думая, что его падение в моих глазах не прекращается ни на мгновение. Он открыл наконец замок, пропустил меня внутрь, быстро вошел следом и захлопнул дверь. Пошарив по стене, нашел выключатель. Аккуратно положил футляр с саксофоном на стул, бросил сумку под вешалку.
— Ты проходи, пожалуйста. Обувь можешь не снимать. Здесь у меня… не очень чисто.
Он оказался прав. Крошечная однокомнатная квартирка казалась грязноватой, хотя кое-где виднелись следы попыток сделать ее немного уютнее. Зеленое покрывало на тахте, вязаные накидки на стульях, половичок на вытертом до белизны паркете…
— Хочешь чаю или кофе?
Константин стоял передо мной, красный от смущения, не зная, куда смотреть, чтобы скрыть свое замешательство, — на неожиданную гостью, себе под ноги или в сторону.
— У меня есть неплохой кофе…
— Нет, спасибо.
Продавленная тахта заскрипела под тяжестью моего тела, музыкант сел на стул и решился наконец заговорить о том, что волновало его больше всего.
— Ты говорила о работе… что нужно делать?
— Иди сюда.
Он пересел на тахту, вздохнул решительно, потянулся ко мне, пытаясь обнять, но наткнулся на мой ироничный взгляд и поспешно опустил руки.
— Я делаю что-то не так?
— Не стоит брать в руки то, что ты никогда не сможешь удержать.
Он понял меня по-своему, но все же правильно, и поспешно отодвинулся на край, в очередной раз переживая свою никчемность.
— Извини, я подумал, что ты… Ох, какой же я дурак!
— Не извиняйся. Забинтуй сначала руку. Больно, наверное.
Он посмотрел на свою кисть, перетянутую платком, и пожал плечами:
— Да нет, просто пальцы согнуть не могу.
— Вот и займись.
Пока парень был в ванной, я, выключив свет, подошел к окну. И показалось мне, что на противоположной стороне улицы я вижу Рока. Строгого, непреклонного старшего брата, который не прощает вольностей в общении со смертными и не понимает моих самых невинных развлечений.
— Ну, я готов.
Темнота прибавила Константину храбрости. Горячие, чуть вздрагивающие ладони легли на мои плечи.
— Ты не сказала, как тебя зовут.
— Шанс.
— Как?!
— Мое имя Шанс.
— Смеешься?
— Нет.
— Хорошо. Как скажешь.
Его волосы пахли травой и еще почему-то немного пылью. Пыльной сухой травой, которая долго пролежала на сеновале. Он был ласковым, неумелым, неуклюжим, добрым. Самое удивительное, что он не озлобился после всех своих бесконечных неудач.
— Какая луна сегодня, — прошептал музыкант и тут же смущенно дернулся, услышав мой вздох. — Что?..
— Ты все время смотришь не туда. Надо смотреть на того, кто может тебе помочь, а не любоваться на луну.
— Да, извини. — Он поспешно повернулся ко мне и под скрип тахты придвинулся ближе. — Ты очень красивая. Я не понимаю, что ты нашла во мне. Зачем я тебе?
А действительно, зачем? Что мне делать с человеком, которому не везет? Помочь ему невозможно. Мои искры не могут пробить мощную стену его неудач. Пожалеть его? Я не умею жалеть и привязываться. Не положено богу по имени Шанс любить и сочувствовать, иначе он не сможет выполнять свои прямые обязанности — холодно и равнодушно одаривать счастьем чужих людей.
— Ты изумительно играешь. У тебя талант.
— Талант… — повторил он с печальной усмешкой и снова повернулся к луне, заглядывающей в окно. — Знаешь, мне так не везет. Что бы я ни пытался делать, у меня ничего не получается. Вообще ничего. Я уже смирился с этим…
Он посмотрел на свои забинтованные пальцы, попытался сжать их в кулак и с болезненной гримасой снова опустил руку на подушку.
— Как я теперь буду играть?
Это был вопрос не ко мне. И даже не вопрос. Так, очередное недоумение по поводу несправедливости жизни. А мне вдруг захотелось погладить его по голове, приласкать, как маленького бездомного щенка. Пообещать, что все будет хорошо.
— Я хочу поддержать тебя.
— Поддержать?! Каким образом?! — Он, резко выпрямившись, сел на кровати, и одеяло сползло с его светлых худых плеч. — Как помочь?.. Дать денег? Я потеряю их, или все, что ты дашь, вытащат у меня из кармана, или… произойдет все, что угодно… а я опять останусь ни с чем.