— Давай.
Мы со стуком сдвинули наши стаканы. Приятно пить за себя самого. Приятно, когда о тебе вспоминают во время дружеского застолья. Это вдохновляет на дальнейшие свершения.
Позже, часа через два, когда мы с Константином ехали домой, он сказал задумчиво:
— Знаешь, я не был в этом клубе уже полгода. Не мог себе позволить. Не хватало денег… Ты не думай, они неплохие ребята.
— Это не твой уровень, Константин. Они неплохие ребята, но они уже остановились. Им не хочется больше никуда двигаться. Их устраивает то, что у них есть.
— Но я тоже…
— Нет, ты не «тоже». Хотя, если будешь продолжать сидеть с ними и вести бессмысленные разговоры о своей судьбе непризнанного гения, так и останешься неудачником.
Он ничего не ответил, но о чем-то задумался и молчал всю оставшуюся дорогу. И лишь когда мы поднялись в квартиру, спросил, не глядя на меня:
— Ты и мою девушку предложишь заменить? Считаешь, она не подходит мне?
— Я ничего не знаю о ней.
Я открыл футляр, достал из него саксофон и посмотрел в зеркало. Там отражалась молодая женщина в вечернем платье с искристыми, мягкими волосами и серебряным музыкальным инструментом в руках. Жаль, что я полностью лишен каких бы то ни было талантов. Богу Шансу это не положено. Поэтому я с уважением отношусь к людям, которые могут изливать душу в музыке или живописи. Есть нечто завораживающее в недоступном мне искусстве управлять окружающим миром с помощью звуков, красок или слов. По-моему, это не меньшее волшебство, чем мои искры.
— Константин, сыграй для меня.
Он подошел, взял инструмент, задумался. Лицо его стадо… пустым, ничего не выражающим, будто все эмоции внезапно ушли в глубину его души, и в глазах отражалась все та же пустота. Потом резким движением поднес саксофон к губам и заиграл…
Я сидел в кресле и слушал. На несколько секунд мне показалось, что это звучит подлинный голос Константина, его настоящие чувства. Грусть, неумение понять, для чего он нужен в этом мире и вообще нужен ли кому-нибудь. И я подумал — что будет, если он станет удачливым, деловым, активным? Не уйдет ли из его музыки глубина, печаль и страстность…
Этажом ниже кто-то раздраженно застучал по батарее. Естественно, двенадцать ночи, соседи спят, а саксофон не самый тихий инструмент. Константин оборвал печальную мелодию и взглянул на меня с сожалением:
— Извини, сейчас не самое лучшее время.
— Да. Уже поздно. Я пойду.
— Ты не останешься?
Тот же самый вопрос он задавал своей подружке.
— Спокойной ночи, Константин. Увидимся завтра.
Я спустился вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, вышел на темную улицу, и мне вдруг захотелось яркого, слепящего света, шума, грохочущих ритмов. Мне нужно было посмотреть на людей, бессмысленно тратящих деньги, смеющихся и весело проводящих время. Я черпаю свою силу из этой легкомысленной человеческой суеты для того, чтобы потратить ее на них же.
Я обходил все ночные клубы по очереди, щедро, пригоршнями, разбрасывая золотые искры, не глядя, в кого попадаю.
И только когда почувствовал, что сегодня люди получили достаточно удачи, остановился в одном из баров. Чувствуя удовлетворение от своей необыкновенной щедрости, сел у стойки в материальном мужском облике, благо появилась возможность расслабиться и пофилософствовать. И вдруг услышал профессионально-напевный голос, прозвучавший одновременно с легким прикосновением к моему плечу.
— Привет. Как дела?
Я обернулся и увидел рядом светловолосую, кудрявую девушку… подружку моего протеже — Константина.
— Привет. Неплохо.
Она присела рядом, безупречно рассчитанным движением положила ногу на ногу, так, что и без того короткая юбка поднялась еще выше. Оперлась локтями о стойку, улыбнулась ярко накрашенными губами… Девушка на работе.
— Что будешь пить?
— Мартини со льдом и апельсиновым соком, — решила она, рассматривая меня с профессиональным вниманием.
Странно сочетался этот оценивающий взгляд с милым юным лицом. Интересно, неужели моя долгая прогулка по городским улицам должна была закончиться именно в этом баре? Неужели я искал ее, кудрявую милую девочку с детским лицом, просвечивающим сквозь маску взрослой опытной женщины? Она интересна мне, потому что связана с Константином? Или просто интересна?
— Скажи мне, ты счастлива?
Она не ожидала от предполагаемого клиента подобного вопроса. Обычно ее сразу спрашивали о том, сколько стоит ее время.
— Когда, сейчас?
— Всегда.
— Невозможно быть счастливой всегда.
— Счастье складывается из сотен мгновений, наполненных радостью, удовольствием, любовью, хорошим настроением и удачей. Ты счастлива?
Она сжала губы, поболтала содержимым своего бокала, слушая, как кусочки льда звенят о стекло.
— Зачем тебе это знать?
— Пытаюсь понять.
— Что? — Она улыбнулась немного скованно, но все еще ослепительно. Я проигнорировал ее вопрос, задав новый:
— Тебе везло когда-нибудь?
— Везло?.. Да. Пожалуй, да. Я даже в лотерею как-то выиграла.
Девушка снова позвенела льдом в бокале, отпила, чуть поморщилась.
— Ты веришь в удачу? — продолжил я, пристально рассматривая собеседницу.
— Конечно. Кто же в нее не верит.
Мне понравилась уверенность, прозвучавшая в ее голосе. И сама она мне нравилась.
— Ты часто выигрываешь в азартные игры?
Она рассмеялась:
— Никогда не выигрываю.
— Аварии, несчастные случаи были?
— Нет.
Она вдруг приоткрыла накрашенные губы, захлопала ресницами и снова рассмеялась:
— Я поняла, почему ты задаешь все эти вопросы! Тебе нужен талисман.
— Кто?
— Талисман. Ну чтобы пойти в казино или на ипподром и выиграть. Иногда клиенты боятся делать ставки сами и это поручают девочке с легкой рукой. Угадала?
Я улыбнулся ей:
— Нет, я сам себе талисман.
— Тогда что? — Ее лицо засветилось от любопытства.
Мне нравилось говорить с этой девушкой. Она была искренней, немного наивной, любопытной, забавной…
— Так, я не понял! — прозвучал рядом мужской голос с высокомерной барственной интонацией. — Ты что, трепаться сюда пришла?
Моя собеседница мгновенно сникла, как будто съежилась. Погасли яркие глаза любопытного ребенка, улыбка стала жалкой, словно привязанная на тонкой ниточке к алым губам. Этот внезапный страх вызвала бледная личность в темно-синем костюме с невыразительным лицом и волосами, аккуратно расчесанными на прямой пробор.