Мы с Ником затаились, выжидая. Возвращаться в сторону лагеря ФАРК было нельзя, а пересечь реку мы опасались. Логика подсказывала, что кто бы ни застрелил последнего фарковца, сделал он это не от большой любви к повстанцам. А значит, у нас с таинственным союзником могли быть общие интересы.
— Спасибо! — громко крикнул я.
Молчание, а потом отклик:
— Пожалуйста, сеньоры!
Снова молчание.
— Ты кто? — нарушил я тишину.
— А кто вы? — вопрос короткий, но от правильного ответа на него зависела наша дальнейшая судьба.
— Мы сбежали из лагеря ФАРК, где находились в плену, — я решил говорить правду.
— Ты хорошо говоришь по-испански, но у тебя легкий акцент. — Голос немного сместился в сторону. Вероятно, незнакомец опасался, что если мы окажемся врагами, то начнем стрелять, ориентируясь по звуку. — Так кто вы?
— Мы русские.
— Откуда? — снова вопрос после некоторой паузы.
— Вот тупой идиот, — выругался Ник по-русски. — Из России мы, из Москвы! — крикнул он по-испански и уточнил для «тупых». — Город там такой есть.
На противоположном берегу зашуршала листва, зашевелились кусты и из них, хромая, со сжатым в руке пистолетом вышел улыбающийся человек в форме лейтенанта вооруженных сил Колумбии. Нашивки говорили о том, что он летчик.
— Я не тупой и не идиот, — радостно сообщил он нам на хорошем русском. — Я учился в вашем МАИ.
Он махнул рукой, приглашая нас перебраться к нему, а сам поднял автомат убитого на берегу фарковца. Мы уже привыкли не удивляться происходящему, но встретить в этих гребаных джунглях союзника в лице бывшего студента МАИ не ожидали никак. Незнакомца звали Хорхе, и он был похож на сотни других латиносов, имевших большую примесь индейской крови — черноволосый, смуглый, невысокого роста и жилистый. За плечами его висел большой, плотно набитый армейский рюкзак.
— Надо скорее убираться отсюда, — сказал он, пожав нам руки. — Повстанцы отбили наши войска, и командование вскоре вышлет отряд, чтобы найти подбитый вертолет, и выяснить судьбу его экипажа. Да и группу, — он указал пальцем на плавающие в воде трупы бандитов, — посланную за вами, тоже будут искать. Хотя скорее всего это патруль, случайно наткнувшийся на ваши следы.
Мы двинулись за ним в глубь джунглей. Хорхе шел уверенно, избегая ступать на открытые участки рыхлой земли, а наткнувшись на звериную тропку, переходил на бег и не останавливался, пока тропка не обрывалась. Некоторые из них были извилистыми, другие словно выровнены по линейке, иногда они бесконечно тянулись, а затем разделялись на две-три тропинки, и Хорхе выбирал ту, что казалась более широкой и протоптанной. Но большинство в итоге обрывалось, упираясь в густые заросли, и тогда мы продирались через чащобу, спотыкаясь о сплетения перекрученных корней, скрытых от глаз высокой травой, пока не находили новую тропу. Неопытный человек забился бы в самую глушь, где тяжело пройти, надеясь, что заросли скроют следы, но оставаться вблизи лагеря ФАРК было чрезвычайно опасно. Повстанцы могли прочесать все окрестности, или охранявший их территорию патруль мог случайно натолкнуться на беглеца. Чем дальше мы удалялись, тем сложнее нас становилось найти.
Хорхе был хорошо тренирован, но и он вскоре выбился из сил, скинул с плеч рюкзак и устало опустился на землю. В рюкзаке нашлась и фляга с водой, и завернутая в фольгу плитка бурого вещества, похожего на шоколад. Когда мы сделали по несколько глотков, Хорхе разломил плитку на три части:
— Ешьте, — и пояснил. — Это из спецпайка на случай непредвиденных обстоятельств.
Плитка, несмотря на отвратительный вид, оказалась вполне съедобна, а поскольку нас с Ником последний раз кормили позавчера в подвале у Ромео, мы уже были готовы проглотить что угодно. Предложи он нам сушеную саранчу — мы бы умяли ее с не меньшим аппетитом. Поняв, насколько мы голодны, Хорхе достал еще одну плитку и, разделив ее на две части, протянул нам. Ник, жуя, полюбопытствовал:
— Ты давно из Москвы?
— Я окончил МАИ пять лет назад, — Хорхе задумчиво вздохнул. — Часто вспоминаю это время. Очень уж красивы русские девушки. Арбат иногда снится. Я подрабатывал там — исполнял народную колумбийскую музыку.
— На дудочке что ли играл? — Ник доел свою пайку и теперь проявлял активный интерес к судьбе бывшего московского студента.
— На флейте, — поправил его Хорхе и перевел взгляд на мое распухшее запястье, вокруг которого уже начали кружить несколько толстых зеленых мух. — Покажи рану.
Он внимательно осмотрел ее, порылся в рюкзаке и достал небольшую аптечку.
— Здесь с такими ранами следует быть предельно осторожным, — сказал он, обрабатывая запястье раствором из маленького пластикового тюбика. — Легко получить заражение крови.
Действовал Хорхе быстро и профессионально. Перебинтовав рану, он велел снять рубашку, достал шприц, уже наполненный лекарственным раствором, и вколол иглу мне в плечо.
— У тебя не рюкзак, а скатерть-самобранка, — пробормотал я, застегивая пуговицы. — Там есть все, что ни пожелаешь?
Летчик улыбнулся:
— Там еще небольшая палатка и ракетница, — и заметив вопросительный взгляд Ника, добавил. — Наши обязательно вышлют группу коммандос на поиски экипажа, тогда ракетница и пригодится.
— Может, не стоит в таком случае удаляться от вертолета?
— Все погибли, только мне повезло — выбросило на мягкие ветви. А найдут нас по моему аварийному радиомаяку.
— Что произошло в лагере ФАРК?
— Повстанцев оказалось больше, чем сообщала разведка, и наше командование, — он с горечью усмехнулся, — как часто случается, не ожидало этого. Жаль, погибло много хороших бойцов.
Ник, внимательно слушая разговор, попытался улечься поудобнее, но Хорхе покачал головой:
— Нам надо двигаться дальше. Нельзя терять время.
Теперь мы бежали по болотистой местности с редкими деревьями, стволы которых покрывал толстый слой мха и плесени. Под ногами хлюпала грязь, распространяя гнилостный, терпкий запах. Местами поблескивали лужи, и мы огибали их, опасаясь, что они могут оказаться неожиданно глубокими. Рубашки взмокли, и тучи витавшей повсюду мошкары и всевозможных насекомых, привлеченные запахом пота, теперь накидывались на нас, кусая, попадая в рот и глаза. Укусы некоторых были весьма болезненными, но мы старались не замечать их.
Мы неслись сломя голову, разбрызгивая грязь, перепрыгивая с кочки на кочку, спотыкаясь и падая в зловонную жижу. Временами, встревоженные поднятым шумом, разворачивали свои кольца гревшиеся на кочках змеи и уползали прочь, извиваясь среди травы и кустов. Впереди едва различимо виднелись холмы, поросшие буйной растительностью, и Хорхе стремился быстрее добраться до них — заболоченный участок хорошо просматривался издали, и нас могли заметить.
Воздух в джунглях горячий и невероятно влажный, и это одна из самых серьезных проблем, с которыми сталкивается попавший в них человек. Полчаса путешествия быстрым шагом по этой жаркой духоте выматывают гораздо сильнее, чем четырехчасовой переход по родным российским лесам. Когда я первый раз оказался в джунглях, не прошло и полутора часов, как навалившаяся усталость вынудила меня устроить привал. Сразу полезли мысли о преждевременно нагрянувшей старости, но индейцы объяснили, что так происходит со всеми из-за очень высокой влажности. Организм быстро теряет влагу и обезвоживается. Следует дышать только носом, потому что при дыхании через рот расходуется больше жидкости и, соответственно, человек быстрее устает, но пересилить себя порой бывает крайне трудно. Особенно если приходится бежать. Когда температура воздуха выше температуры тела, организм, чтобы охладиться, выделяет внутреннее тепло через пот. Но если помимо жары, наличествует еще и большая влажность воздуха, как это происходит в тропических джунглях, воздух не вбирает в себя излучаемое телом тепло. Пот ручьями стекает по телу, но из-за влажности не испаряется, и тело не охлаждается. В результате происходит обезвоживание и внутренний перегрев, что называется тепловым истощением, и может привести к летальному исходу.