Через две недели «трудящиеся» были в Лондоне. Сити продержался всего одну ночь: городские советники, сочувствовавшие восставшим, приказали открыть ворота.
Размах движения обеспокоил правительство Ричарда II. Двадцать, если не пятьдесят тысяч человек расположились в городе, сожгли несколько дворцов аристократов и кое-где захватили добычу, но энергичные дисциплинарные меры быстро восстановили порядок в их рядах. Грабители были повешены. Бюргеры вздохнули с облегчением. Лондон должен был только поставлять провиант; некоторые крестьяне еще старались платить за то, что съели.
Жертвы были выбраны не случайно. Это были непопулярные советники юного короля, те, кого считали ответственными за политическую катастрофу — потерю материка и разорение острова. Как некогда в окружении Иоанна Доброго, шли толки об измене. Не то же ли самое слово, чрезвычайно зловещее в то время, когда вассальная верность еще была одной из основ общества, через десять лет бросит тот несчастный, чьи проклятия вызовут первый приступ безумия у Карла VI? Изменники есть — полагали в Англии 1380 г. Казалось естественным их покарать.
Тайлер и его люди не искали добычи и не хотели кровавой бани. Это стало хорошо видно, когда они вступили в переговоры с королем (пусть сначала велев или позволив наказать ответственных за финансовую политику) и когда они оформили то, что начинало походить на программу. Это было просто-напросто потрясением основ общества: отмена крепостной зависимости, отмена постановлений, регулировавших право на труд, передача церковных земель крестьянам. Ричард II выигрывал время, делая вид, что идет на уступки. Он не мог отказать открыто, но он знал, что Роберт Ноллис снова собирает достаточно сильную армию.
15 июня ситуация переменилась — внезапно и резко. Король знал, что Ноллис готов выступить. В ходе переговоров королевское окружение побудило Тайлера повысить тон. Народный трибун был цельной натурой, он ни на миг не думал, что эти переговоры могут обернуться провокацией. Он угодил в ловушку и позволил себе дерзости. Не заботясь о протоколе — кто бы мог его научить протокольным правилам? — он выпил кружку пива на глазах у короля. В ответ на выпад одного советника он произнес неосторожное слово. В ход пошло оружие. Тайлер пал мертвым.
И королевская армия бросилась на крестьян, ошеломленных быстрой переменой ситуации. Профессиональные солдаты почти без труда обманули этих простаков, не ждавших подвоха: крестьяне попали в окружение. Авантюра закончилась. Радуясь уже тому, что им позволили уйти живыми, «трудящиеся» вернулись в свои деревни, а армия Ноллиса шла за ними по пятам. Отдельные запоздалые вспышки бунта были подавлены солдатами.
Тогда же проявилась реакция во многих графствах, охваченных восстанием. Надев бацинет, епископ Нориджский провел операцию по прочесыванию местности, подавив волнения в пяти-шести графствах.
Итак, Ричард II победил. Вся история не продлилась и месяца. Для острастки хватило нескольких казней. Амнистия в декабре подоспела как раз вовремя, чтобы успокоить народ, но не показаться проявлением слабости. Об уступках, с неохотой сделанных Уоту Тайлеру, конечно, не было и речи. Но понятно, что в 1381 и 1382 гг. у английского короля хватало забот, кроме как пользоваться на континенте временной слабостью короля Франции.
Французы против фиска
Сказать, что правительство Карла VI было в очень затруднительном положении, — это самое меньшее, что можно сказать. Оно совсем не имело возможности подавить бунт, подтачивавший во Фландрии будущее наследие герцога Бургундского, и при этом ему предстояло столкнуться по всему королевству с колоссальной волной восстаний, вызванных одновременно существованием фиска как такового и промахами в фискальной политике, измеримой нищетой разоренных земель и упадком духа, к которому всегда приводит военный психоз.
Противодействие сбору налогов открыто началось сразу после смерти Карла V. Он, терзаемый укорами совести, на смертном одре декретировал отмену подымной подати. Но он ограничился этим прямым налогом, а добрый народ слишком быстро посчитал, что отменили все налоги в совокупности, иначе говоря, отменили и косвенный эд, которым облагалось повседневное потребление. Из убеждения, а также для того, чтобы сдержать проявления недовольства в городах, народу вторили нотабли. Когда в ноябре 1380 г., вернувшись с коронации, король созвал Генеральные штаты Лангедойля, он услышал, что должен окончательно лишить себя — на время мира — любых ресурсов, кроме обычного дохода с королевского домена и от коронных прав. Начались волнения народа в поддержку требования Штатов. Отдельные проявления недовольства наблюдались в Париже перед дворцом.
Купеческий прево нашел русло, в котором горожане могли проявить свой пыл: королю направили прошение. Выступить с речью перед правительством поручили адвокату Мартену Дублю. Дубль был королевским адвокатом: парижские бюргеры еще мыслили в терминах прошений и не видели никакого парадокса в том, чтобы для выражения своей точки зрения послать верного слугу монархии. Ведь это было не восстание и даже не требование реформ.
Однако ярость населения обратилась против евреев. Убили одного раввина, разгромили несколько домов. Толпа требовала изгнания евреев, виновных прежде всего — в те времена экономических сложностей — в том, что они занимались делом, которым христианам каноническое право теоретически запрещало заниматься: ссужали деньги под залог. Отчасти из духа прозелитизма, отчасти ради глумления парижане похитили несколько еврейских детей у родителей с явным замыслом крестить и очевидным намерением выжить из города еврейские общины. Юг Обрио, доверенный человек Карла V, заставил вернуть детей родителям. В некоторых кругах ему не простят этого поступка. Правду сказать, беря под защиту детей, так же как он уже укрыл в Шатле их родителей, сумевших вовремя найти убежище в этой маленькой крепости на выходе с Большого моста. Юг Обрио только выполнял свои обязанности прево — пытался пресечь беспорядки.
В Сен-Кантене, Компьене, Лане сборщики эда в предыдущие недели несколько раз натыкались на грубый отказ, и их приезд вызвал волнения местного масштаба. Это было вполне заурядным явлением — со времен Филиппа Красивого сборщики и откупщики налогов насмотрелись всякого.
Королевское правительство, стараясь положить конец истории с евреями и при этом не вызвать массового возбуждения, могло занять лишь двусмысленную позицию. Оно велело вернуть евреям имущество, захваченное во время ноябрьских погромов: драгоценности, серебряную посуду, тряпье. В некоторых домах тогда сожгли долговые записи, но никто словом не обмолвился о признании этих долгов: исчезновение записей облегчило жизнь в числе прочих должников и многим дворянам, в отношении которых каждый знал, что они в той или иной мере подстрекали к погромам. Но, успокаивая евреев, правительство Карла VI в то же время подготовило ордонанс, обнародованный 20 марта 1381 г., который лишал евреев права собственности и ограничивал проценты со ссуды, которую можно было брать под денежный залог.
Антисемитизм не сложил оружия. Для гонений на евреев годился любой повод. В 1394 г. король положит конец волнениям такого рода, оставив их без объекта: все иудейские общины будут высланы из королевства.