На этот раз все происходило иначе. В том, как развивались события, чувствовалась опытная рука. О, если бы узнать, кто руководит действиями этих голодранцев! Выявив зачинщика в Королевской впадине, Четопиндо уж сумел бы убрать негодяя без лишнего шума — хотя бы с помощью своего нового помощника.
Однако все попытки обнаружить тех, кто руководит действиями докеров в порту, до сих пор оставались безуспешными. Не помогали и штатные осведомители, которые загодя сумели внедриться в среду докеров. Чтобы «излечить» одного новичка от излишнего любопытства, рабочие так его избили, что тот — к вящему огорчению Четопиндо — по крайней мере на две недели выбыл из строя.
Едва став на ноги, агент притащился в Комитет общественного спокойствия. Четопиндо принял его сразу, не поманежив в приемной ни минуты — верный признак того, что генерал пребывал в состоянии некоторой растерянности.
— Садись, — кивнул Четопиндо агенту.
Агент сел на краешек стула, угодливо глядя на грозного хозяина.
— Ну, как после взбучки? — спросил Четопиндо. — Пришел в себя?
— Пришел…
Четопиндо одобрительно кивнул.
— И готов вернуться в Королевскую впадину, — торопливо докончил агент. — Вчера я там, кажется, кое-что выудил…
Четопиндо посмотрел на него и бросил:
— Выкладывай.
— Одним из руководителей докеров в порту является Рамиро Рамирес.
— Что? Этот нищий гитарист? — недоверчиво усмехнулся Четопиндо.
— Он самый.
— Чепуха! Я уже допрашивал его и ничего не добился.
— У меня несколько косвенных доказательств, что Рамиро Рамирес — один из руководителей, — сказал агент.
— Ты что же это дурака валяешь, голубчик! — рассердился Четопиндо. Он порылся на столе, отыскал нужную бумажку и прочел: — «Что касается Рамиро Рамиреса, полагаю, что брать его пока нецелесообразно. Рабочие не очень ему доверяют, и левые в профсоюзах считают его слишком легкомысленным. В то же время Рамирес популярен в рабочей среде благодаря своим песням, и арест его мог бы вызвать нежелательные волнения…» Чье это донесение? — возвысил голос Четопиндо, переводя взгляд с листа на агента.
— Мое.
— Так когда тебе верить?
— Обстоятельства переменились, ваше превосходительство, — пробормотал агент.
Генерал спросил:
— Что ты имеешь в виду?
— Людям свойственно меняться. И это приходится учитывать в нашей работе. Взять, к примеру, того же Рамиреса. Прежде пел он себе и пел, вроде как птица небесная. Нет, я не пускал дело на самотек, собирал тексты, просматривал их. Белиберда сплошная: любовь, жемчужная морская пена, печальные глаза Люсии, которые зовут, словно звезды в ночи… Чепуха собачья. Политикой в его песнях, короче, и не пахло.
— Ну?
— А теперь… Не знаю, какая его муха укусила.
— Не иначе, цеце, — не преминул вставить Четопиндо.
— Рамирес превратился в политического агитатора, — продолжал агент, кривой улыбкой отреагировав на юмор шефа.
— Продолжай наблюдение, собирай материал. Приближаются выборы в парламент. Нужно успеть до них с корнем вырвать заразу.
Четопиндо закурил, с наслаждением затянулся, окутавшись синеватым облачком дыма. Агент внутренне сжался, стараясь вдыхать как можно менее глубоко: после дыма от сигар, которые курил шеф, он всегда чувствовал себя неважно. То начинало клонить в сон, то, наоборот, одолевала какая-то бесшабашная удаль, которая толкала на самые немыслимые поступки. Кончалось, однако, всегда одинаково — раздирающей головной болью.
— Гитариста мы прижмем к ногтю, — задумчиво произнес генерал и сделал пометку в блокноте, раскрытом на столе.
Дверь отворилась, и в кабинет уверенно вошел плотный человек. Агент сразу догадался, что это Карло Миллер, помощник генерала Четопиндо. До этого агент видел загадочного помощника только на газетных фотографиях.
Агент бросил на вошедшего взгляд, полный любопытства. Он успел рассмотреть его атлетическую фигуру, слегка втянутые щеки, покрытые ровным румянцем.
Помощник Четопиндо не обратил на агента никакого внимания, он прошел к столу, поздоровался с Четопиндо.
— Я просил не входить, когда у меня люди, Карло, — сказал недовольно генерал.
— Но при чем тут агенты?
— Откуда ты знаешь, что это агент?
— Интуиция, ваше превосходительство, — осклабился Миллер.
Четопиндо осторожно сбил пепел с сигары.
— Ты подготовил то, что поручено? — спросил он.
— Так точно.
Миллер и Четопиндо разговаривали на немецком языке, который агент немного знал.
Агент сидел отрешенно, не подавая вида, что он их понимает, между тем стараясь не пропустить ни слова из разговора, который вело начальство. Уловив в разговоре упоминание о стадионе, стал слушать еще внимательнее.
Интересно, зачем может понадобиться генералу Четопиндо стадион? В футбол он, что ли, собирается гонять? Агент усмехнулся своему нелепому предположению и тут же бросил осторожный взгляд на Четопиндо. Тот, однако, резко поменял тему разговора:
— Похоже, мы нащупали, наконец, в порту одного из тех, кто руководит докерами.
— Поздравляю, — произнес Миллер. — Кто же это?
— Возможно, ты слышал о нем, личность в Оливии довольно популярная: его зовут Рамиро Рамирес, — сказал Четопиндо.
— Знаю, — кивнул помощник. — Мне его имя встречалось частенько в «Ротана баннере».
— Ты настолько овладел испанским, что свободно читаешь наши газеты?
— Ну да. А откуда сведения о Рамиресе?
— Вот он принес из Королевской впадины, — кивнул Четопиндо в сторону агента, который слегка поклонился. — Но обезвреживать его не торопись, Карло. Рамирес мне пока нужен в порту. Установим за ним слежку. Быть может, он окажется той самой ниточкой, которая поможет нам распутать весь клубок.
— Глаз с этого Рамиреса не спускай, — сказал Миллер, обратившись к агенту.
Тот кивнул.
— О новостях в порту докладывать сразу, — продолжал Миллер. — Можно генералу Четопиндо, можно мне.
Когда дверь за агентом закрылась, Миллер жестом фокусника вытащил из кармана коробочку и протянул ее Четопиндо.
Четопиндо спрятал коробочку, прошелся по комнате.
— У меня тоже есть для тебя кое-что приятное.
Подойдя к столу, генерал придвинул к себе лист бумаги, поставил внизу размашистую роспись и протянул лист Миллеру. Тот, уже догадавшись, взял бумагу с бесстрастным лицом, хотя внутри у него все ликовало. Еще бы! Сбывалась мечта, которую он вынашивал с того самого момента, когда из уст шефа впервые услышал о проекте операции «Стадион».