«Ну что, уже сегодня к вечеру можно ждать ответов, — размышлял Гуров, выключая планшет и пряча его назад в чемодан. — Хотя нет, сегодня вряд ли. Некоторые из моих запросов могут поставить наших аналитиков в тупик. Но дня за два они точно все выяснят. Поищут — и выяснят. Это может дать мне многое… Может, и не стоит пока что ничего предпринимать? Хотя нет, сидеть сложа руки я не буду. Можно сделать следующий ход!»
Придя к такому решению, он вышел из гостиницы и снова направился вверх, к пансионату.
Войдя в холл, он увидел ту пару, которую покинул не так давно, — в расположенной вслед за холлом столовой обедали Лидия Семенова в компании с Глебом Молчановым.
— Приятного аппетита! — приветствовал их Гуров. — А где же остальные?
— Ксения со своим ухажером отправилась кататься, — сообщила Лидия Евгеньевна. — Как видно, траур по отцу для нее окончен. Ну, про этого Шурика я и не говорю — он для нас посторонний человек, что ему горе семьи! А что касается Олега и этой девицы, то я за их перемещениями не слежу. И уж во всяком случае, я не собираюсь садиться с ними за один стол. В конце концов, прием пищи, трапеза, согласно религиозным нормам, имеет сакральное значение, и абы с кем это делать не стоит. Я вообще хочу сегодня предложить этой парочке найти себе другое место жительства на оставшиеся дни.
— Напрасно вы так резко, Лидия Евгеньевна, — попытался смягчить ее слова Молчанов. — Можно же потерпеть один-два дня. Сейчас, когда вскрытие произведено, больше нет препятствий, чтобы отправить тело Игоря Борисовича в Москву. Ведь так, Лев Иванович?
— Да, я думаю, уже завтра вы сможете забрать тело мужа из морга в Тырныаузе, — подтвердил Гуров. — И прямо оттуда можно организовать его транспортировку в Минеральные Воды, а оттуда в Москву. Решение об этом будет принимать лейтенант Касыгов, который ведет это дело, но я думаю, что с его стороны препятствий не будет.
— Большое спасибо, Лев Иванович, — отвечала вдова. — Я буду очень рада, что можно будет наконец покинуть это отвратительное место, этот грязный поселок, эти проклятые вершины, которые торчат тут со всех сторон. Но оставшиеся сутки я хочу провести в тишине и спокойствии. Не видеть людей, которые сделали мне и Игорю много зла. Поэтому мое решение остается неизменным: я сегодня же попрошу Олега Абуладзе и эту девицу покинуть пансионат.
— Что ж, это ваше право, — сказал Гуров. — Однако до этого мне необходимо видеть всех, кто живет здесь. Или, точнее, кто здесь жил вместе с Семеновым.
— И зачем же? — спросила вдова.
— Мне надо сделать одно объявление. Нужно, чтобы его услышали все. Сотовых телефонов Ксении Игоревны и Олега Абуладзе, а также Топоркова и Насти у меня нет. Поэтому я попросил бы одного из вас связаться с ними и пригласить сюда. Скажем, через полчаса.
— Ладно, пусть Глеб свяжется, — разрешила Лидия Евгеньевна. — Он у нас человек толерантный, со всеми дружит. И у него всегда есть все телефоны.
— Да, я могу связаться, — подтвердил менеджер. — Через полчаса, говорите? Я так и передам.
Оставшиеся до встречи полчаса Гуров потратил на то, чтобы вновь спуститься к гостинице и быстро пообедать. Затем, не давая себе времени на отдых, вернулся в пансионат.
На этот раз в холле собрались все, и когда Гуров вошел, присутствующие с интересом уставились на него. Сыщик прошел в центр холла и обратился к собравшимся.
— Я попросил вас всех собраться здесь, — начал он, — для того чтобы сделать одно объявление. Как вы все знаете, во время вскрытия тела погибшего Игоря Семенова были обнаружены следы вещества, которое способно вызвать у человека резкое падение давления и приступ сонливости. Могу даже сообщить, что это современный препарат, призванный заменить соединения морфия. Его назначают людям, страдающим от гипертонии. Я выяснил, что сам погибший такое лекарство не принимал, да и не мог принимать, поскольку не страдал от повышенного давления. И никто из здесь присутствующих не признался, что имел такой препарат и давал его погибшему. Между тем лекарство попало в кровь Семенова именно здесь. Поэтому я по согласованию с лейтенантом Касыговым принял решение провести в пансионате обыск. Я прошу всех собравшихся никуда не уходить. Спустя час из Тырныауза прибудет бригада криминалистов, которые и проведут обыск. Искать будут только это лекарство, больше моих коллег ничего интересовать не будет. У меня все.
Первой реакцией на сообщение было гробовое молчание. Затем заговорили сразу несколько человек.
— Но это незаконно! — воскликнула Ксения. — Ведь уголовное дело не возбуждено, верно? Как же вы будете проводить обыск?
— Какая разница, законно или нет? — возразил ей Абуладзе. — Правильное решение!
— Вообще это как-то неожиданно… — пожала плечами Лидия Евгеньевна. — Какие-то люди ворвутся, будут шарить в вещах… Я буду возражать!
К удивлению Гурова, Молчанов, негативно относившийся к ресторатору, на этот раз его поддержал.
— Мне кажется, с этим надо смириться, Лидия Евгеньевна, — сказал менеджер. — Может быть, с точки зрения закона эти действия будут, так сказать, на грани фола, но ведь они нужны для пользы дела, верно? Лев Иванович прав: в истории с лекарством надо поставить точку. Если его у кого-то найдут, мы сразу узнаем того, кто причастен к гибели Игоря Борисовича. Так что я не буду возражать против обыска. Можете с меня начинать!
— С кого начинать, это решит лейтенант Касыгов, — сказал Гуров. — А вас всех я прошу разойтись по своим комнатам и быть готовым к визиту криминалистов. Я сейчас пойду в поселок их встречать.
— Хорошо, я смирюсь с этой… этой акцией, — веско произнесла вдова. Было видно, что она считает себя вправе решать, что можно, а что нельзя делать в пансионате. — Но потом у меня тоже будет одно объявление!
Она с царственным видом поднялась и направилась к лестнице. За ней поспешил Молчанов, на ходу в чем-то продолжая убеждать Семенову. Затем поднялась в свою комнату Настя Мельникова, которая за все это время так и не проронила ни слова. За ней потянулись остальные. Последней, все еще кипя от возмущения, ушла Ксения Семенова в сопровождении Саши Топоркова. Гуров остался один.
Когда все обитатели пансионата разошлись, Гуров решительно направился к двери, распахнул ее, а затем резко захлопнул. Однако наружу он не вышел и в поселок не пошел — остался в холле. Но и в одно из кресел, где было так удобно сидеть в ожидании визита криминалистов, не вернулся. Вместо этого он тихо прошел вдоль стены, пока не оказался в углу, где лежала самая густая тень. Здесь сыщика было очень трудно заметить. Зато ему отлично была видна лестница, ведущая со второго этажа в холл, а также часть галереи, вдоль которой были расположены комнаты. Гуров затаился в своем убежище и стал наблюдать.
Причина такого странного поведения знаменитого сыщика состояла в том, что никакой «бригады криминалистов» из Тырныауза ему встречать было не надо. Поскольку такой бригады попросту не существовало — Гуров ее выдумал. Как выдумал и легенду о предстоящем обыске. Однако эта легенда ему понадобилась вовсе не для того, чтобы произвести впечатление на обитателей пансионата. У сочиненной им байки была вполне практическая цель. Гуров надеялся, что люди, слушавшие его рассказ, поверят и серьезно отнесутся к предстоящему обыску. И реакция слушателей давала надежду, что эти его ожидания оправдаются. Гуров был уверен, что один из этих слушателей — преступник, который подмешал в поданный Семенову напиток смертельную дозу заменителя морфия. Собственно, вся эта история с обыском была рассчитана именно на него — на этого неизвестного Гурову человека. Сыщик надеялся, что, испугавшись предстоящего обыска, убийца постарается избавиться от опасной улики. Спрятать ее у себя в комнате он не рискнет: хотя комнаты в пансионате и были обставлены с претензией на роскошь и содержали много мебели, все равно для опытного криминалиста они являлись объектом весьма простым. Не было здесь ни печных заглушек, ни старых полов, скрытых под новыми, ни толстого слоя штукатурки, ни тем более заранее сделанных тайников. В общем, спрятать пузырек (Гуров почему-то был уверен, что это именно пузырек) со смертельным лекарством было негде. А значит, преступник постарается вынести улику из своей комнаты и спрятать ее в другой части дома. Даже если пузырек там и найдут — размышляет убийца, — никто не сможет установить, кому он принадлежит. И весь обыск будет проведен зря. От отпечатков пальцев преступник, конечно, постарается избавиться.