К Александру Беляку приблизились два озадаченных и взволнованных Виктора — Пряник и Кудрявый.
— Как нам выбраться?
— И чтоб без лишнего шума?
Беляк нахмурился.
— Безвыходных положений не бывает, — сказал он. — Надо думать.
— Время не терпит, — хмуро произнес Пряник и нервно закусил губу.
Принимать решения надо было быстро и решительно. А если принимать, то и брать на себя ответственность. Александр тихо предложил:
— Строем!
— Как на параде? — догадался Пряник.
— Ага!
— Командуй!
Беляк поднял руку:
— Братва! Внимание!
Курсанты настороженно притихли.
— Слушай мою команду! — голос его окреп. — В колонну, по шесть! Становись!
То было обычное и привычное построение.
— Шагом арш! — скомандовал Беляк.
Две эскадрильи, построившись в колонну, бодрым и слаженным шагом двинулась к проходной. На КПК караул несли солдаты. Они поспешно распахнули ворота перед колонной курсантов.
До города, по прямой, через поле, около двух километров. Курсанты молча перешли на бег.
На окраине города колонну догнали шестнадцать автомашин «Урал», оборудованных для перевозки людей. За рулем каждой машины сидели солдаты срочной службы из автомобильной роты. Они самовольно решили поддержать курсантов.
— Садись! — последовала команда Беляка.
В считанные секунды курсанты устроились в кузовах автомашин. А еще через пять минут они прибыли в центр города, и машины затормозили у танцевальной площадки.
Танцы были в разгаре. Шумно играла музыка. На огороженной площадке было полно танцующих девушек и местных парней.
— Окружить! — последовала команда Беляка.
Когда курсанты начали окружать танцевальную площадку, в среде танцующих произошло тревожное волнение. Кое-кому из парней, догадавшихся о предстоящей разборке, удалось в темноте улизнуть. Но то были единицы. За несколько секунд дискотека была взята в плотное кольцо. Девушек, поспешно покидавших место схватки, курсанты не задерживали.
Отстранив контролеров, вошли на площадку. Беляк и Пряник вместе с избитым Сычом вскочили на помост к музыкантам.
Музыка сразу смолкла. В наступившей тишине прозвучал голос Пряника, обращенный к Сычу:
— Они здесь?
— Да! — ответил Сергей и показал протянутой рукой. — Вот эти.
Оркестранты, предчувствуя неприятности, стали торопливо зачехлять свои инструменты.
В каждой молодежной среде есть свои лидеры. Были они и в Безенчуке. Наглые и самоуверенные. Они моментально сгруппировались.
— А почему такой базар?
Вперед выступил рослый парень лет двадцати с лишним. Хромовые сапоги в гармошку. Кепка набекрень. В широкой ухмылке мелькал золотой зуб.
— По делу! — тут же отпарировал Беляк.
— Не шебушись, курсантик, не то соплей перешибу!
— Из-за этого маменькиного сыночка, что ль? — встал рядом с «авторитетом» плечистый парень, показывая на Сыча пальцем. — Не успели погладить по головке, как он побежал плакаться!
— Кончай базар! — властно произнес первый. — А то на вечернюю проверку запоздаете!
Из-за их спины выступил тщедушный парень и, кривляясь, вразвалочку прошелся перед курсантами, громко распевая:
Перестаньте в летуны рядиться
И дурить советский наш народ,
Потому, что курица — не птица,
Ну а вертолет — не самолет!
— Курсантики на жопе бантики! — растягивая слова, усмехнулся плечистый верзила и, ловко вытащив из-за голенища сапога финку, стал демонстративно ею поигрывать. Отточенная сталь тускло сверкала. — Бегом в свою казарму, а то командиры всем яйца поотрывают!
Девчонки, их подружки, громко и вызывающе засмеялись.
Александр Беляк, вложив пальцы в рот, пронзительно свистнул.
Это был условный сигнал.
В электрическом свете замелькали бляхи свистящих солдатских ремней. Подружки блатных отчаянно завопили. Местные рванулись было на курсантов дружной толпой, надеясь одним махом смять и растоптать, но они явно не ожидали такого дружного и слаженного не отпора, а наступательного напора…
Разрывая ночную тишину, послышались крики, вопли и отборная ругань. Ни ножи, ни кастеты, ни плетки с узлами, ни металлические стержни не могли противостоять увесистым бляхам на солдатских ремнях. Курсанты действовали дружно, решительно, слаженно и молча.
В эти быстротечные минуты потасовки Александр Беляк и многие его однокурсники с благодарностью вспоминали майора Борисова, преподавателя кафедры физического воспитания и спорта, который, помимо основной программы, заставлял их потеть в спортивном зале, отрабатывая элементы индивидуальной защиты подручными средствами. Особенно он напирал на отработку приемов защиты и атаки ремнем с пряжкой. В одиночку и в группе.
Выражаясь боксерским языком, в течение первого же раунда, все местные парни, бывшие на дискотеке, лежали на цементном полу, ойкая и постанывая, матерясь и злобно кряхтя. Те, кто пытался артачиться, вскакивать, получали дополнительную порцию и тут же усмиряли свою прыткость.
— Девчонок отпустить! — повелел Беляк.
Они, как стайка перепуганных воробьев, выпорхнули из огражденной танцплощадки и пустились улепетывать в разные стороны. Но нашлись и бойкие девицы, решившие до конца поглядеть на «этакое представление». Древний женский инстинкт брал верх над страхом. Сбившись в кучку, они смотрели на курсантов расширенными глазами — так возбужденные молодые самки смотрят на борьбу самцов, мысленно выбирая себе будущих партнеров.
— Слушай меня, вшивое блатное кодло!
Беляк, еще не остывший от потасовки, уверенно шагал между распростертыми на полу парнями, помахивая ремнем.
— Запомните раз и навсегда! Если кто из вас когда-нибудь посмеет тронуть пальцем курсанта, то пеняйте на себя!
— Сегодня вас учила уму-разуму только одна эскадрилья, — добавил Виктор Пряник, — а у нас их четыре. Понятно?
Парни, распростертые на полу, опасливо, снизу вверх, исподлобья взирали на курсантов. Сопели, кряхтели, стонали, утирались, тихо матерились, но не возражали.
— Молчание — знак согласия и понимания, — заключил Виктор Кудрявый. — И мы к вам больше никаких претензий не имеем!
Оба Виктора и Беляк двинулись к выходу из танцевальной площадки.
Они были удовлетворены итогом потасовки. Беляк намеревался уже подать команду на «отход и погрузку» в автомашины. Но тут к ним подбежал Ляшко:
— На Ленинской местные курсанта мутузят!