— Прежде чем бросать гранату мне под кровать, осмотрись.
— Чего глядеть-то? Лучше это… как бывает! Молитву про отче наш напоследок читай!.. Так!
— Ладно, хрен с тобой, швыряй гранату, раз я виноват, — сказал Екимов, сдерживая гнев. — Но они-то за что пострадают?
— Это кто ж еще? — спросил Терентьев.
— Ты же видишь, что спят мой штурман капитан Зайцев и бортовой техник старший лейтенант Зубин. У них и жены дома, и дети. Их-то за что? Надо их разбудить. Когда оба выйдут, тогда и дергай кольцо, раз тебе приспичило.
Екимов отвернулся и, демонстративно не спеша, стал раздеваться, всем своим видом высказывая полное равнодушие к происходящему. Словно в комнате нет никакого Терентьева с его гранатой. Но это спокойствие и выдержка давались нелегко. Нервы натянулись до предела. Мысли вертелись в голове в поиске выхода и не находили его. Пьяному ведь и море по колено…
Терентьев потоптался на месте, что медленно соображая. Длинно выругался. Вышел, со злостью хлопнув дверью.
Екимов, выждал, пока Терентьев удалится, встал с кровати и нервно закрыл засов. Сердце, словно колокол, тревожно бухало в груди. На этот раз все закончилось благополучно, хотя могло быть и гораздо трагичней…
А утром старший лейтенант Терентьев, с опухшим от перепоя лицом, пришел извиняться и просить прощения.
Григорий Афанасьевич Гришин любил персики. Он не лакомился, а наслаждался ими. Мог есть персики в любое время, до завтрака и после завтрака, до обеда и после обеда, до ужина и после ужина. В любое время суток и, как он сам с улыбкою констатировал, в «неограниченном количестве». В Москве у него не было такой возможности по самой банальной причине. В Москве персики не растут, их привозят с южных республик, и, естественно, они стоят дорого. Конечно, как Гришин знал, и в столице имелись люди, которые могли себе позволять такую роскошь, но они вряд ли так любили и ценили персики, как майор. Любовь к персикам и была одной из причин, которая повлияла на выбор профессии востоковеда.
В Джелалабаде Гришин, как он любил повторять, мог себе позволить «отъедаться по самые уши». И в это предвечернее время перед ним на столе стояли два фаянсовых блюда. На одном громоздились горкой персики. Крупные, сочные, спелые плоды, только-только сорванные с дерева, распространяли по комнате неповторимый аромат. Светло-оранжевые с красно бурыми боками, большие, как яблоки, покрытые нежнейшей тонкой бархатистой кожицей, они ласкали глаза и радовали майора госбезопасности. На втором блюде лежали темно коричневые влажные косточки и ошметки бархатистой кожицы.
Гришин неторопливо и с удовольствием брал в руки очередной плод и, любуясь им, снимал «верхнюю одежду» — очищал персик от тонкой бархатистой кожицы. Потом с наслаждением поедал оранжевую, с проступающими капельками медового сока, мякоть. Его пальцы были в персиковом соке. И губы тоже. Чем меньше становилось персиков на одном блюде, тем больше темных косточек на другом.
Персики скрашивали жизнь советника и хоть как-то гасили его невеселые мысли. События последних дней, когда на аэродроме всего за несколько минут были один за другим сбиты два вертолета, наводили на грустные и очень серьезные размышления.
Случайностью здесь и не пахнет. Это диверсия. Продуманная, хорошо спланированная и осуществленная. Кто-то с аэродрома сообщил точные сведения, и даже час возвращения эскадрильи. Нет сомнения и в том, что душманами заранее было выбрано и подготовлено наиболее выгодное место для стрельбы прямой наводкой, которое тщательно замаскировали. И стрелял опытный и меткий стрелок.
— Мы эту тайную змею, которая затаилась на аэродроме, найдем и отрубим ей голову! — возмущенно сказал Саид Азамат.
Начальник ХАДа уже не раз давал подобные обещания. Но почему-то поиски «тайной змеи» затягивались.
В тот же вечер диктор «голоса Америки» в последних известиях коротко рассказал о том, как советские войска почти неделю не могут сломить мужественную оборону отважных защитников в Панджшерском ущелье, и отдельно сообщил «о подвиге отважного борца за свободу Афганистана, который под Джелалабадом сбил два советских вертолета».
Гришин знал, что в Джелалабаде нет американского корреспондента. Следовательно, сведения передаются по отлаженной тайной связи.
Есть над чем задуматься и поразмышлять.
Положение усугублялось. Короткой победоносной акции не получилось. Как не получалось и общего положительного результата от ввода советских войск. В Москве и в правительстве, и в генеральном штабе почему-то не учли общеизвестного древнего понятия, что Восток — это совсем не Запад. Если использование советских войск в Венгрии и Чехословакии обошлись без тяжелых внутренних последствий, то, как казалось высокому руководству, и в Афганистане все произойдет так же успешно.
Но здесь так не получилось.
По заключенным договорам и новым заявлениям Советский Союз взял на себя обязательство ограждать Афганистан от внешней агрессии. А на самом деле что вышло? Получился перекос совсем в другую сторону. Советские войска оказались втянутыми в жестокую гражданскую войну. Они очутились в двойственном положении — не оккупанты и не защитники народа. А в силу сложившихся обстоятельств, были вынуждены защищать вождей Апрельской революции, которые не находили согласия между собой. Защищать их от явных и скрытых политических врагов, от вооруженных противников, от внутренних сил оппозиции. Войскам поставили задачу не на закрытие границы от внешних врагов, а ориентировали их на ведение войны внутри самой страны.
Однако все надежды властей Кабула на скорую стабилизацию обстановки в стране, которые они связывали с пребыванием советских войск, не оправдались и дали обратный результат. Вооруженная внутренняя борьба, по сути — самая настоящая гражданская война, в которую постепенно втянули советские воинские части, приобрела иной характер. Она превратилась партизанскую.
Советские же регулярные войска, оснащенные мощной современной боевой техникой, нацеленные на ведение крупномасштабных боевых действий против серьезного противника, по существу, оказались в странном и явно невыгодном положении.
Они были не подготовленными к войне с мелкими и чрезвычайно мобильными вооруженными группами. Да еще в горно-пустынной местности со сложным рельефом. Попытки командования организовать наступление и преследование отрядов мятежников крупными войсковыми соединениями по правилам классической войны, должного эффекта не давали и ощутимого результата не приносили.
Мобильные отряды душманов, прекрасно знающие местность и умело использующие горный рельеф, как правило, нападали внезапно и быстро скрывались. Они исчезали, используя известные только им тайные проходы. Они успевали увести свои основные силы от преследования и неминуемого разгрома. А советские войска несли ощутимые и, по существу, неоправданные потери в людях и боевой технике.