Предметов одежды также немного, в основном они на каждый день, и, как правило, один выходной костюм у мужчин или наряд у женщин. Для большинства обувь остается роскошью, расхаживать босиком здесь в порядке вещей. Питаются в основном хлебом, сливочным маслом, салом, молоком, еще овощами и фруктами с приусадебных участков. Власти разрешают приусадебные участки в личном владении, как и домашнюю птицу.
В деревне чаще всего один магазин прод-и промтоваров, полки которого почти всегда пусты. Ни о радио, ни о таких вещах, как диваны, смывные уборные, электроприборы, говорить не приходится. Есть люди, которые даже не слышали ни о чем подобном.
Все церкви на замке, но практически в каждой хате есть икона — попадаются великолепные изображения Христа, вывешенные в левом, «красном» углу хат.
Несмотря на ужасающую бедность, даже нищету, хаты всегда чисто прибраны.
Маленькие дети бегают повсюду почти раздетыми, иногда и вовсе голышом, зачастую независимо от погоды.
Как украинцы отапливают жилища?
Летом печи не топят или изредка, потому что погода в этой местности обычно жаркая в это время года. Поэтому здесь принято сооружать и наружную печь — так называемую летнюю кухню, где и приготовляют пищу.
Только зимой печи регулярно протапливают. Железнодорожная сеть в южной части России редка, поэтому доставка топлива почти всегда сопряжена с немалыми сложностями. Чем же отапливают жилища сельские жители Украины? Высушенным коровьим навозом. На протяжении лета люди собирают навоз, высушивают его на солнце в виде четырехугольных брикетов. После просушки складывают это топливо во дворе. Зимой на морозе навозные брикеты затвердевают и вполне пригодны для протопки хат. Правда, топливо это низкокалорийное — дает мало тепла да и горит неважно.
Еще в качестве топлива используют и сухие стебли подсолнечника. Они сгорают быстро, поэтому приходится все время сидеть у печи и подкпадывать их.
Та же история и с сеном — кое-кто из жителей располагает только им. Топливо это ненадежное — слишком быстро сгорает и также дает мало тепла.
Дрова: дрова имеются, но в небольшом количестве. Нам приходилось пускать на протопку все деревянное — заборы, рамы и двери брошенных хат, короче говоря, любые доски.
Засохшие сучья деревьев также используются в качестве топлива.
Уголь: этот вид топлива доступен лишь в селах, расположенных вблизи железнодорожных станций.
Наше пребывание вызвало повышенный расход топлива местными жителями. От нашего переводчика, бывшего школьного учителя, мы узнали, что обычно хату протапливали только перед обедом и ужином, причем даже в семьях с относительно высоким достатком.
Обычно люди жмутся к печке. Печь есть печь, но вот плит мне видеть почти не приходилось, только печи. Они могут быть больше или меньше, чуть хуже или лучше, но они непременный атрибут хаты и служат для отопления всех помещений, которых редко насчитывается более трех.
Некоторые другие наблюдения.
Освещение примитивное, это наполненная маслом плошка с фитилем.
Посуда — как правило, пара чугунных горшков, несколько чашек и тарелок, ложки, чаще деревянные, и все.
Мебель: 1–2 старых комода, 1 стол, несколько стульев или табуреток, древние часы, 1–2 зеркала.
На стенах обычно иконы.
Стены белены известкой, стоит прислониться, и вся спина белая. Похоже, масляную краску здесь не очень жалуют.
Окна не открываются и очень малы. Ни в одной деревне не видел, чтобы окна открывались. Может, все дело в том, что на открывающиеся окна существует какой-нибудь налог, во всяком случае, приходилось слышать подобное. Радио видеть не приходилось.
6 августа 1941 г.
К 2 часам ночи наш батальон вместе с подразделением ремонтников готовы выступить. Нас решили снабдить кое-какими запчастями.
Подъем без нескольких минут семь, сразу же принимаемся за работу.
Отправляюсь в сад за вишнями, но вдруг до меня доходит, что это вполне могут сделать и русские мальчишки. Вскоре они приносят чуть ли не полкило ягод.
Тут же развожу костер, кастрюлей я обзавелся загодя. Не проходит и получаса, как вишни отварены с сахаром. Каждый получает по здоровой кружке отличного компота.
Потом мальчишки притащили картофель, нарезаю его кружками и поджариваю вместе с яйцами. Вечером опять яйца, похоже, они становятся нашей основной пищей.
К вечеру наша бронемашина готова. У бывшей колхозной ветряной мельницы как следует умываюсь и сразу же чувствую себя, будто заново родился. В последний раз ночуем в этом селе.
7 августа 1941 г.
Около 5 часов утра меня растолкал водитель, наскоро умываемся и отправляемся в путь. Но через 3 километра двигатель глохнет — забарахлило зажигание.
На мотоцикле водитель отправляется за 10 километров в роту ремонтников за запчастями.
В машине остается Винклер, а я, воспользовавшись случаем, раздобываю два с лишним десятка яиц.
Усевшись в какой-то хате, делаю записи в дневник, и тут подъезжает наша бронемашина.
Из-за вышедшего из строя зажигания мы потеряли около двух часов. Приходится нагонять батальон.
Довольно долго едем в полном одиночестве. Около полудня обгоняем несколько наших колонн. После дождя дороги снова стали непроезжими.
Едва мы успели одолеть подъем, как двигатель вновь глохнет. И снова водитель отправляется на поиски запчастей, снова копается в двигателе и приводит его в порядок.
Когда мы около 13 часов все же сумели одолеть совершенно жуткий участок, снова пауза.
Оказывается, наш великий мастер и знаток Винклер не так прикрутил одну из гаек — радиатор болтается.
Пока водитель устраняет неполадки, поджариваю полтора десятка яиц.
Начинается дождь, надеваю плащ, потому что это не дождь, форменный ливень. 20 минут спустя дождь заканчивается.
Ополаскиваю посуду, и мы едем дальше.
Бронемашина страшно скользит, у меня в сапогах полно воды, задница мокрая: сижу на радиаторе.
Час спустя выезжаем на дорогу с наклоном, и нас сносит на поле. Снова двигатель отказывается работать.
Впереди саперы приводят в порядок мост.
Час напряженной работы, и мы снова в пути. Проселочные дороги успели просохнуть.
Так как мост сильно поврежден, мы вынуждены преодолевать водную преграду.
К 16 часам добираемся до места, но еще один мост разрушен, приходится объезжать и его. Еще бы ничего, если по сухой дороге, но по воде!
Тяжелые бронетранспортеры вытаскивают засевшие машины. А мы сидим по самое брюхо в грязи. В конце концов, нас все же вытаскивают, причем водитель тяжелого бронетранспортера вынужден тащить нас чуть ли не на гору.