– Конечно, Валера не думал, что Гулин вот так сподличал обдуманно, – рассказывала Наталья Сергеевна. – У него действительно был срочный вопрос, не терпящий ожидания, но когда он увидел то новое, что делала Валерина спортсменка, то не смог удержаться и украл.
– И что потом? – с интересом спросила Настя, которая в фигурном катании не понимала ровным счетом ничего и совершенно не представляла себе, что такое «украсть хореографическую находку» и какова цена такого поступка. – Разве плохо, когда разные спортсмены выполняют один и тот же элемент?
– Понимаете, у Гулина спортсмены более взрослые, и у его девушки эти движения, шаги и повороты смотрелись более выигрышно, более элегантно, чем у Валериной девочки. И потом, Валерины ребята на международные соревнования не ездят, уровень не тот, а Гулин своих юниоров в тот год повез на этапы Гран-при и показал программу с этой хореографией международному судейскому корпусу. Валерина ученица выглядела не так эффектно и показывалась только на нашем льду, в России, и все сразу заговорили о том, что это не Гулин украл идеи Ламзина, а, наоборот, Ламзин обокрал Гулина, но поскольку его спортсменка слабее, то и выглядела она намного хуже.
– Ваш муж был расстроен?
– Расстроен – не то слово! Он был в ярости! Валера страшно орал и ругался, и с тех пор имя Гулина в нашей семье под запретом.
За тридцать минут разговора они успели несколько раз дойти до ближайшего перекрестка и вернуться назад. Настя, конечно, предпочла бы сидеть, но в нынешних условиях, когда она уже не офицер, за спиной которого стоит государство, а просто частный сыщик, приходится уступать и делать так, как удобнее заказчику. А заказчиком в данном случае выступала именно она, жена задержанного, хоть и при посредничестве адвоката. Наталья Ламзина в движении чувствовала себя явно более уверенно.
Они распрощались, Ламзина быстрым шагом направилась к автобусной остановке, чтобы добраться до ближайшего метро, а Настя Каменская вернулась к машине и позвонила тому самому Гулину, чтобы попробовать договориться о встрече. Услышав, что речь идет об аресте Ламзина, Гулин долго держал паузу, потом со вздохом неохотно согласился и продиктовал адрес.
* * *
Владислав Стасов в очередной раз встал с неудобного стула и прошелся взад-вперед по коридору. В конце коридора – окно, выходящее на боковую улицу. День выдался теплым, на террасе ресторанчика на противоположной стороне улочки уже накрыты столики под белыми с красными полосками зонтами. Для обеда время еще раннее – всего одиннадцать утра, но пара столиков уже занята, за одним воркует парочка лет семнадцати-восемнадцати, оба в джинсах и футболках, легкие курточки небрежно брошены на свободные стулья, за другим – толстый дядька пьет из высокого стакана кофе макиато и читает что-то на планшетнике. Стасову мучительно захотелось выйти и тоже сесть за столик под зонтиком, заказать целый чайник какого-нибудь ароматного черного чаю и здоровенный кусок торта, вроде того, который официант только что принес парочке. Торт был пышным и украшен изрядной порцией взбитых сливок…
Но нельзя. То есть можно, конечно, однако не нужно. Стасов здесь, в этом коридоре, терпеливо ждет следователя Баглаева, которого он обязан поставить в известность о том, что у него, Владислава Стасова, директора частного детективного агентства «Власта», заключен договор на поиск информации по делу, находящемуся в производстве Тимура Ахмедовича. По закону «О частной детективной и охранной деятельности» сделать это следует письменно и в течение суток после заключения договора. Стасов законы уважал и соблюдать их умел так, чтобы это никоим образом не мешало работе. И договоры он научился составлять так, чтобы даже в случае, если придется их предъявлять, никто ни к чему не смог придраться. Хотя предъявлять договор он не обязан, но бывают ситуации, когда это лучше сделать, чем отказываться, чтобы не портить отношения с людьми, расположение которых впоследствии еще может пригодиться.
А следователя на месте нет. И когда будет – неизвестно. Уйдешь вот так чаю выпить, а неуловимый Баглаев именно в это время и появится, а потом снова исчезнет, и опять придется ждать его и вылавливать. Так и отведенные законом сутки пройдут, и поди потом доказывай, что ты неумышленно, не по злой воле просрочил время. Отношения следователей с частными детективами еще не сложились и традиций своих не имели, посему «закладываться» на то, что поймут и простят, посмотрят сквозь пальцы, вряд ли стоит. Надо всегда быть готовым к худшему. Таков девиз Владислава Стасова.
Собственно, именно такой подход к делу и к жизни вообще и привел к тому, что роман его дочери с оперативником не дает теперь покоя Владиславу Николаевичу. Картины его воображение рисует самые мрачные, и последствия ему видятся в черном свете. Чем бы ни занимался Стасов, какая-то часть мозга постоянно думала о Лиле, и он порой с неудовольствием замечал, что о младшем сыне, Грише, он думает куда меньше. Гришка парень беспроблемный, школу заканчивает, учится хорошо, готовится в институт. Да и Таня, Гришкина мать, любимая жена Стасова, всегда рядом с ребенком и мягко, но настойчиво контролирует сына. А Лилька живет одна, ее мама, первая жена Стасова, уже год как находится в Латинской Америке и вернется еще не скоро. Конечно, Лиля взрослая совсем, двадцать шесть лет, и присматривать за ней как-то глупо, но все-таки материнский глаз и вовремя данный умный совет в этом возрасте лишними не будут. Хотя какой у Маргариты глаз? Какой умный совет она может дать? Сама за свою жизнь столько наколбасила с личной жизнью… Который по счету у нее нынешний муж? То ли третий, то ли четвертый, Стасов уж со счета сбился. И это только официальные мужья. А гражданские? А любовники бесконечные? Так что черт его знает, может, и лучше, что Риты сейчас нет в Москве. Стасов сам справится, уж он плохого своей ненаглядной принцессе не посоветует.
Когда к двери, украшенной табличкой «Ст. следователь Баглаев Т. А., следователь Игнатов К. В.», подошел среднего роста русоволосый мужчина с приятным лицом и подтянутой фигурой, Владислав Николаевич быстро прикинул: кто из них? Если это Игнатов, то для «просто следователя» он староват, в этом возрасте при нормально складывающейся карьере давно пора быть «старшим». Глаза у него умные, живые, у такого карьера должна складываться хорошо. Значит, вот какой ты, старший следователь Баглаев…
– Тимур Ахмедович? – Стасов поднялся и сделал шаг в сторону мужчины.
Тот вытащил ключ из замка, сунул всю связку в карман, но дверь не открыл. Только голову повернул в сторону посетителя.
– Слушаю вас.
И голос у него приятный. Может, повезет на этот раз, следователь окажется вменяемым и никаких проблем не будет.
– Стасов Владислав Николаевич, – представился он и протянул Баглаеву визитку с указанием названия агентства и всеми реквизитами. – Привез вам письменное уведомление.
– Уведомление? – брови Баглаева удивленно шевельнулись.
«Все ясно, – подумал Стасов. – Ему с частным сыском дела иметь вообще пока не приходилось. Закон он, может, и читал когда-то давно, когда его только приняли, лет сто назад, но изменений и дополнений к нему не видел и как его применять, закон этот, понятия не имеет. Да, легко не будет».