– Если бы такое он говорил только мне… Вы слышали о Фридрихе Хаутермансе?
– Физике?
– Да. Альбрехт давно дружит с ним. Сейчас Хаутерманс и его коллеги занимаются… Только, ради бога, между нами!
«И генерал туда же, что и Порше», – с обидой подумал Юстин. – …Занимаются проблемой деления урана.
– Ну, мало ли у них специфических задач.
– Садитесь и постарайтесь меня понять. Я специально занимался этим вопросом и выяснил нечто феноменаль-ное!
Юстин присел на диван, приготовился слушать.
– Из физики вы, вероятно, помните, что при делении урана возникают нейтроны, способные вызвать мгновенное деление соседних ядер. Процесс приобретает характер цепной реакции и, раз начавшись, деление охватывает всю массу урана. – Хаусхофер взглянул на Юстина, пытаясь удостовериться, понял ли тот его.
Юстин как-то читал об этом справку. В ней упоминалось о том, что ураном занимаются Фредерик Жолио-Кюри во Франции, Энрико Ферми в Италии, вскоре бежавший от Муссолини в США, в Америке Лео Спиллард и другие физики. Но он не придал справке большого значения, посчитав проблему делом далекого будущего. Он и сейчас высказался в том же духе.
– Дорогой генерал, им бы, этим умникам, наши теперешние заботы.
– Вы ошибаетесь, Юстин! Германские физики должны воспользоваться этим открытием и создать небывалое оружие – атомную бомбу! Тогда войне конец! Мы победим!
– Где же мы найдем уран?
– Запасы его в Бельгийском Конго, а Бельгия оккупированная нами страна. Наконец, в Богемии. А уж если мы от бомбардировок союзников спрятали под землю сотни заводов, то можем так же упрятать атомный реактор.
– Так на чем остановилось дело?
– Вот! – торжествующе ткнул пальцем генерал. – Из разговоров с Альбрехтом и реплик Хаутерманса я пришел к однозначному выводу. Их заботит, в чьи руки попадут результаты физических исследований. Они думают не столько об открытиях, сколько о том, чтобы эти открытия не стали достоянием нацистов.
– А кто еще у нас занимается делением урана? – заинтересовавшись, Юстин развернулся лицом к Хаусхо-феру.
– Помимо Хаутерманса, Макс фон Лауэ, Вернер Гейзенберг, Карл Фридрих Вейцзекер.
«Любопытная могла бы выйти комбинация», – подумал Юстин, если бы ему дали возможность этим заняться, но, скорее всего, не позволят: внутренние дела – прерогатива гестапо, а Канарис впал в немилость, и эсэсовцы начали прибирать к рукам абвер. Вздохнув, он спросил:
– И что вы намерены делать?
– Я сразу решил написать фюреру. Как-никак он помнит меня. Но… будет замешан сын. А если переступить через него, если дело касается судьбы империи?
Юстин догадался: Хаусхофер попал в щекотливое положение и теперь ждет совета. А что он, Юстин, может предложить? Послать Альбрехта и его товарищей на гестаповскую дыбу? Разве можно силой заставить изобретать то, чего не хотят изобрести? Вспомнился Порше. Тот, как и Хаусхофер, уповают на чудо-оружие. Талантливые, умные люди – и вдруг впадают в идиотский мистицизм. У Порше хоть земля под ногами. В конце концов при своей напористости он сделает и «королевский тигр» и «мышонка». А если начнется цепная реакция в небе? Юстин помнил фразу Эйнштейна: «Открытие цепных атомных реакций так же мало грозит человечеству уничтожением, как изобретение спичек; нужно только сделать все для устранения возможности злоупотребления этим средством». Правда, Гитлер не верит в теоретическую физику как в источник практически применимых открытий. Уж больно далек рационалистический и объективный характер физики от его суеверных вдохновений. Ну а если он ухватится за атомную бомбу, как вцепился в «мышонка» Порше?… Даже в воображении Юстин не смог представить себе картины всемирной агонии. Но он точно знал, что Гитлер, не колеблясь, бросил бы бомбу на чашу судьбы.
Хаусхофер терпеливо ждал, что скажет Юстин. В глубине ожесточившегося сердца он уже принял решение, однако хотел услышать слова одобрения и поддержки. Юстин же высказал нечто другое:
– Семь лет назад я пришел к вам. Вы, генерал, приняли горячее участие в моей судьбе. Вы отдали бы меня гестаповцам, выскажи я свободное слово? Для правды никогда нет подходящего времени, но ее говорить нужно всегда.
Карл раздраженно потянулся к коробке сигар.
– Пробовали вы когда-нибудь понять Альбрехта и его друзей? – продолжал Юстин. – Может быть, правы они, а не мы? Вы видите, как уменьшаются нормы продовольствия, на фронтах гибнут немецкие парни, от блока отпала Италия, миллионы голодных рабов, захваченных нами, не в состоянии уже не только работать, но просто передвигать ноги. Разве такой мы хотели установить «новый порядок»?
– Гитлер извратил чистую геополитику. Он никогда не понимал принципов этой науки, сообщенных ему Гессом в самых общих чертах, – произнес Карл, бросая сигару обратно.
– Вот и не будем спешить, – подхватил Юстин. – Время рассудит, кто был прав, а кто виноват.
– Почему вы редко стали навещать меня? – спросил Хаусхофер, решив перевести разговор на другое.
– Очень много работы, мой генерал. Сдается, наш абвер дышит на ладан. Мы допустили очень много крупных просчетов.
– Да-а. Теперь и вам не позавидуешь. Мой «Национальный союз немцев за границей» тоже подчинил себе Вальтер Шелленберг из СС. Я лишь номинально числюсь его шефом, там получаю паек и жалованье.
– Что ж, каждый несет свой крест, – проговорил Юстин, прощаясь [14] .