– Я не приготовишка, господин подполковник, – оскорбленно проговорил Юстин, но Ханзен не обратил внимания на его тон.
– Верю. Но хочу знать, насколько серьезно вы приготовились к операции.
– Господи! Я еще не получил разрешения на ее осуществление!
– Считайте, получили. Со всеми мыслимыми и немыслимыми полномочиями. Адмирал, уверен, поддержит нас.
– В таком случае пошлю агента под видом офицера технической службы, может быть, с ремонтниками, сварочным агрегатом, электродами.
В разговорах с танковыми командирами он обмолвится, что на железнодорожную станцию пришла ремонтная техника, ее надо перевезти к тральщикам, а где они – неизвестно. Бланки бронетанкового управления с печатями и подписями у нас благодаря тому же «Павлину» теперь имеются. Словом, варианты следует продумать, исходя из обстановки на месте.
– Как назовем операцию?
Юстин раскрыл папку с чертежами трала. Вместе с танком агрегат кого-то напоминал. Ну, конечно же громадного неповоротливого жука!
– Кефер! – выпалил он.
– Пусть так. К завтрашнему дню подготовьте справку для доклада адмиралу Канарису. Объясните суть операции, способы осуществления, прикиньте смету расходов. Ну, да не мне вас учить.
Выйдя от Ханзена, Юстин посмотрел на часы. Он захотел позвонить Линде. Но если она и решится на разговор, то ей надо добираться до почты в Розенхейме, потом возвращаться, а было уже пять вечера. «Поздно, – отметил он и вдруг снова пришло раздражение. – Да и нечего звонить этой потаскухе! Не ты ли вместе со всеми орал на митингах: „Мы против классовой борьбы и материализма!“, „За народную общность, идеальный жизненный уклад!“, „За пристойность и приличие в семье и государстве!“. Теперь получил рога. И поделом!»
За фельдфебелем Якобом Новачеком прочно держалась слава самого удачливого пилота-разведчика. Выучку он проходил в знаменитой эскадрильи «Ровель», которая специализировалась на аэрофотосъемке с больших высот. В мирное время ее самолеты безнаказанно летали над Польшей, Чехословакией, Англией, Францией. Они поднимались на высоту 13 километ-ров, их трудно было увидеть или услышать, фотоаппараты спокойно фиксировали укрепления, заводы, аэродромы, радиоцентры, другие военные объекты. Барражируя над Гибралтарским проливом, они следили за проходившими одиночными кораблями и конвоями, а точность их сведений подтверждалась замаскированными на берегу фотоустановками. Труднее было получить четкие снимки в плохую погоду, но ученые подсказали использовать ультракрасные лучи, которые не только пробивали плотную пелену туч или тумана, но и проникали сквозь маскировочные сети и дымовые завесы.
С началом войны с Россией от эскадрильи «Ровель» отпочковался отряд «Гартенфельд». Новая часть стала заниматься исключительно авиаразведкой и заброской агентов в тыл русских. Одиночные экипажи «Гартенфельда», летавшие на самолетах «фокке-вульф-189», рассылались в другие подразделения люфтваффе. Командовали ими опытные, умеющие летать днем, ночью, в непогоду, давно знакомые с войной пилоты. К ним относился и Новачек. Его «фоккер», прозванный «дьяволом», русские истребители превращали в решето. Хлопая рваным перкалем, с дырами, откуда ребрами торчали нервюры и лонжероны, с дымящимися моторами и пробитыми баками, откуда хлестал бензин, готовый взорваться от малейшей искры, он плюхался на землю, оператор хватал черную катушку заснятой пленки, точно золотой слиток, и вываливался из нижнего люка, как пожарный из пекла. Стрелок обычно был мертв или в счастливом случае тяжело ранен, его вытаскивали подоспевшие механики. Якоба он уже не интересовал, поскольку свое дело успевал закончить и скоро исчезал из памяти навсегда. Новачек отдавал кассету фотолаборанту, а потом ковылял в санчасть заклеивать ссадины и порезы от осколков, сумевших найти лазейку в надежной, почти круговой бронезащите и врезаться в живое мясо. На другую машину он не садился, фанатично верил лишь в своего «дьявола», терпеливо ждал, когда ремонтники сменят двигатели, скрепят каркас и обтянут новой обшивкой. Даже командир отряда капитан Гюнтер Ралль [16] не решался приказывать фельдфебелю вылетать на другом самолете, понимая, что тот наотрез откажется, не побоится и военного трибунала.
Юстин приехал в отряд в тот момент, когда Новачек был в простое после особенно крепкой трепки при разведке левобережья Днепра. С собой Валетти привез взятые в штабе фотоснимки и отчеты дешифровщиков, указывающих на какие-то особые русские механизмы, заснятые в колонне на одной из дорог. Он сразу подумал о советских тральщиках. На фотографиях через лупу ясно просматривались танки с грузовиками, в кузовах которых громоздилось нечто закрытое брезентом. Юстин хотел лично расспросить пилота, чтобы убедиться – не ошибся ли в своих предположениях. Ралль – невысокий молодой человек с покатыми плечами, аккуратной прической, в белой рубашке и черном галстуке, оттеняющем большой Рыцарский крест, узнав о причине визита абверовца, послал писаря за Новачеком. Фельдфебель был на полголовы выше командира, с утиным носом, покатым лбом и удлиненной нижней частью лица, выдававшего простолюдина, скорее всего, из Силезии. Отрапортовав о прибытии, Новачек, ослабив ногу, уставился на гостя. Юстин рассыпал по столу аэрофотоснимки с пометками дешифровщиков, спросил:
– Это ваша работа?
Из-под низких бровей фельдфебель взглянул на фотографии, проговорил неожиданно тонким голосом:
– Моя. С высоты триста метров в шесть пятнадцать вечера.
– Почему ваше внимание привлекла именно эта колонна?
Новачек, дернув губой, быстро переглянулся с Раллем, но поскольку тот промолчал, ответил:
– Очевидно, потому же, что и вас.
– А именно?
– Еще у Озерков в Воронежской области я заметил у русских какие-то странные машины… Но пока снижался, чтобы рассмотреть получше, они растворились как пар. Может, русские приготовили сюрприз, вроде «катюш» когда-то? От Озерков к фронту ведет уже шоссейная дорога. Я стал следить за нею и так увидел колонну.
– С какой примерно скоростью она двигалась?
– Не больше двадцати километров в час.
– Что они сделали, когда вы появились над колонной?
– Общипали как гуся из зенитных пулеметов.
– Оставь шутки при себе, – проворчал Ралль. – Тебя спрашивают о серьезном.
– А я всерьез и говорю. Пусть господин майор посмотрит на мой самолет.
– Меня интересуют подробности, – попросил Юстин.
– Значит так. Просматривая местность с высоты двух тысяч метров, я заметил на одной из дорог механизированную колонну. Шло не менее семидесяти машин. Приказал оператору включить аппарат. Затем резко пошел на снижение. Тут заработали зенитные пулеметы. Стреляли, как показалось, с передней и задней платформ на грузовиках. Я передал по радио о своих наблюдениях, потом прошел на бреющем, попав под кинжальный огонь.