От таких откровений кружилась голова, и хотелось запустить приемник в стену. Сразу вспоминались короткие заметки в газетах во время Ирано-Иракской войны. Когда одна из сторон утверждала, что продвинулась на сто километров вглубь вражеской территории, уничтожив кучу иранских танков и солдат, а ниже ровно то же самое повторяла другая сторона. Только танки и солдаты теперь были иракские. Только тогда это было далеко, и на заметки можно было не обращать внимания.
Не то что теперь.
Обзвонили всех знакомых, имеющих телефоны — никто ничего толком не знал. Правда, в центре из них никто не жил. Могли знать родители: все-таки почти рядом Президентский дворец. Увы, их телефон молчал уже давно. Сосед, обиженный, что у него, чеченца, телефона нет, самостоятельно подключил провода к распределительной коробке. Потом это же сделали еще несколько человек с улицы — всем хотелось связи на халяву. Телефоны работать перестали. Соседи ссорились, обрывали друг у друга провода, но уступать никто не хотел. В результате связи не стало ни у кого.
Безусловно, должна была знать Мадина, и Ирина набирала и набирала ее номер. Из трубки раздавались частые гудки.
Несколько раз пытался заработать телевизор: появлялась и тут же исчезала местная заставка. Наконец заставка прочно заняла экран, но на этом все и закончилось — сколько ни ждали, на экране ничего кроме заставки не появлялось. Скоро стало казаться, что она нарисована прямо на экране.
Стрельба стихла окончательно.
Ирина ушла на кухню, Борис сидел у телевизора, покуривая в приоткрытую дверь. Чем-то занялся у себя в комнате Славик.
Телефонный звонок заставил вскочить всех.
— Алло! Да, это я, Мадина, — Ирина взяла трубку первой.
— Ирина Николаевна, вы уже знаете? Нет? Все провалилось! Представляете, они умудрились проиграть, идиоты! Лобазанов был уже в Президентском дворце, оставалось совсем ничего, Ирина Николаевна. Совсем чуть-чуть! И что вы думаете? Ему никто не пришел на помощь! Все разбрелись кто куда, как стадо баранов! Танки вообще заблудились, пехота их бросила. Руководство праздновать начало, в Москву докладывать — каждый хотел первым. И когда дудаевцы опомнились, штурмом уже никто не управлял. Теперь все, Ирина Николаевна — полный разгром. Полный.… У нас рядом танк валяется без башни, рядом с домом сестры — еще один. Говорят, что все танки пожгли. И знаете.… Говорят, что в танках были русские солдаты. Ирина Николаевна, это все…
Ирина выпрямилась, прислонилась к стене, не сводя с Бориса серо-синих, таких же, как и много лет назад, глаз.
— Что, Ирочка?
— Боря, — отстраненным голосом сказала Ирина, — Боря, она говорит, что все — разгром.
— А кто кого разгромил, мам? — Славик вытащил трубку из руки мамы, положил на аппарат. — Мама, ты что — не слышишь?
— Боря… — и глаза уже почти серые. — Она говорит, что в танках были русские. Только русские… Что это, Боря?
Борис сделал шаг, не отводя взгляда от этих совсем серых, испуганных, растерянных и по-прежнему любимых глаз. Обнял за плечи — она тут же уткнулась ему в плечо, затихла.
— Это плохо, Ира. Не знаю точно насколько, но это очень, очень плохо…
Насколько это плохо они узнали уже завтра.
У поворота на Первомайскую заводскому автобусу пришлось притормозить — впереди грозно ощетинился первый пост. Половина дороги перегорожено бетонной плитой, несколько человек в новенькой форме и черных вязаных шапочках с автоматами и гранатометам и рядом кое-что новенькое — пушка. Второй пост миновали около первой городской больницы, этот был без пушки.
Первый подбитый танк увидели на перекрестке Маяковского и Карла Маркса. Танк стоял поперек дороги, наклонившись набок. Рядом, словно выпущенные кишки, валялась размотавшаяся гусеница. Второй танк, обгорелый и тоже без гусеницы, уткнулся в стену частного дома на перекрестке с Рабочей. В стене дома зияла громадная дыра. Башни обоих танков были окрашены белой краской, сейчас порепанной и обгорелой.
— Вот только так вы и можете, — тяжелым голосом нарушил молчание механик соседнего цеха Асланбек.
В этом автобусе почти никогда не затрагивались национальные вопросы, даже в сумасшедшем 91-м, когда весь город словно сошел с ума. Здесь невозможно было услышать, что русская культура бедна, как на митинге у Совета Министров. Если бы кто здесь сказал как Сослаханов, что русские только и мечтают заселить чеченские горы и пасти там свиней, его бы просто подняли на смех. И уж чтоб услышать здесь «русские не уезжайте — нам нужны рабы» — такое можно было представить только в бреду. Не то, что здесь никто не обращал внимания на национальности — нет, конечно. Все знали, кто русский, кто армянин, кто чеченец. И про политику здесь тоже говорили — куда же без этого.
Говорить, конечно, говорили. Но без обобщений. И без оскорблений.
Тот же Асланбек, года два назад отбил у идиотов из Департамента Безопасности инженера отдела сбыта Льва Львовича, которого все на заводе называли просто Львович. Несколько молодчиков, клацая затворами автоматов, тащили его тогда в машину, требуя показать, где на заводе хранится «красная ртуть». Напрасно Львович пытался объяснить, что никакой ртути, а тем более «красной», завод не выпускает. Его никто не слушал. Кто знает, что было бы, если бы не Асланбек. Не обращая внимания на угрозы, он буквально попер грудью на автоматы, и не успокоился, пока Львович не был отпущен.
В автобусе стало еще тише.
— Только испортить.… Всегда только все испортить, — уже тише повторил Асланбек..
Больше танков до самого завода не видели.
На лавочке перед проходной собрались покурить — время еще было, да и вообще никто уже давно не спешил в кабинеты. Делать там, собственно говоря, было особенно нечего.
— Асланбек, — затягиваясь, спросил Львович, — а кто это «вы»? Русские? Все? И мы тоже?
— Львович, не цепляйся к словам, — Асланбек сплюнул, усмехнулся. — К тебе это не относится — какой ты русский?
Шутку никто не поддержал.
— Ладно, мужики, не обижайтесь, — вмешался Рамзан из технадзора. — Асланбек погорячился немного. Вы просто не понимаете, что случилось.
— Почему не понимаем, — удивился Андрей, самый молодой из присутствующих, — Неподготовленный штурм…
— Да ни хрена вы не понимаете, — взорвался Асланбек. — Неподготовленный.… Херня! Да пусть их хоть сто было бы — неподготовленных! Не это главное. Главное, что в танках русские военные были. Понимаете вы это? Эх…
— Мужики, вы представьте, — Рамзан говорил тише. — Помните 91-й год, ГКЧП? Помните, как народ БТРы в Москве останавливал, военных вытаскивали. А если бы там вместо русских американцы оказались? Или израильтяне? Представляете, что бы было? Вот и здесь то же самое.
— Ты хочешь сказать, что теперь все сплотятся вокруг Дудаева? — спросил Борис.
— А ты как думал? — Асланбек выкинул сигарету, тут же вытащил другую. — Конечно! Да еще вчера большинству наплевать было, кто кого свалит — Дудаев или оппозиция. Что те чеченцы, что те. Устали уже все, устали. А вместо чеченцев пришли русские. На танках! Теперь все — никакой оппозиции больше нет. Эх, Москва.… Вот удружили — дудаевцы спасибо должны сказать.