— Как?
— Хочу предложить тебе помощь и защиту моего клана.
— Вьесчи? — не слишком почтительно спросил Валентин, но Рамон не оскорбился, наоборот, улыбнулся понимающе.
— Нет. Я говорю о Лугате.
— Лугат давным-давно мертв!
— Не совсем. Кое-кто из него благополучно дожил до наших дней.
Валентин уставился на гостя. Постепенно до него начала доходить вся невероятность ситуации. Он медленно вернулся на свое место и, не сводя ошарашенного взгляда с гостя, спросил:
— И… кто это?
— Я. И моя воспитанница. Кажется, ты сегодня уже познакомился с ней.
— Так, значит, та девчонка… — пробормотал Корвинус, начиная понимать все до конца, — значит, она тоже… а я думал она просто так… Она что, следила за мной?! Проверяла, подхожу ли я вам?!
— Всего лишь хотела понять, что ты за человек, — миролюбиво ответил Рамон.
— Ну и как?! Поняла?! — агрессивно спросил Валентин.
— Видишь ли, в чем дело, — продолжил в том же дружелюбно-терпеливом тоне негоциант. — Мы не одиночки, в отличие от всех остальных кланов. Лугат состоял из триад. Наша сила разделена между тремя кровными братьями. И взаимодействие между ними невозможно без доброжелательного и доверительного отношения. Поэтому Дине было интересно посмотреть на своего возможного родственника.
— Я понял, — уже более мирно отозвался Валентин. — И что у вас за магия?
— Мы управляем стихией. Ураганы, наводнения, смерчи, грозы…
Мысли Корвинуса разбегались. С одной стороны, он был озадачен и растерян, с другой, где-то в глубине сознания зрела уверенность в том, что он уже точно знает, как поступить.
— Значит, если я стану… лугатом, то смогу вызывать торнадо и землетрясения?
— Не сразу, но со временем, вполне возможно.
— И вы просто так возьмете меня в клан? Безо всякого испытания?
— По-моему, у тебя в жизни было достаточно испытаний, — ответил Рамон, прекрасно понимая, что все эти вопросы вызваны попыткой оттянуть неизбежное изменение. Человеческим страхом.
— Да… пожалуй, — ответил Валентин. — Можно мне подумать?
— Разве ты уже не решил все для себя, когда шел к кадаверциан? Ты больше не можешь жить простой человеческой жизнью.
В этом Рамон был прав, но Валентин почувствовал, что ему необходимо еще одно усилие воли для того, чтобы решиться.
Древний, могущественный клан. Действительно могущественный. Если про Основателя все правда, а скорее всего, это так и есть — у него появится возможность защититься от него. Не сбежать в убежище под крыло к мамочке. А реально научиться сражаться и отомстить за отца.
Для Доны он перестанет быть беспомощным смертным.
И прекратятся наконец бесконечные кошмары, которые снились каждую ночь. Отец, сгорающий в зеленом пламени. Безликая фигура Смерти, застывшая возле его кровати. Смеющаяся Дона в объятиях мужчины, подозрительно напоминающего Кристофа…
— Ладно. Я согласен, — произнес Валентин отрывисто. — Когда вы сможете обратить меня?
— В древности обращение каждого нового ученика требовало подготовки и сопровождалось красивым ритуалом, — задумчиво произнес Рамон и добавил с легким сожалением: — Сейчас правила упростились. Как ты понимаешь, храмов Лугата больше не существует.
— Обойдусь без ритуала, — пренебрежительно ответил Корвинус, но все-таки не удержался и добавил небрежно, стараясь, чтобы его слова не прозвучали просьбой ребенка попасть на утренник, посвященный Новому году: — Хотя, конечно, было бы неплохо, если бы это событие как-то запомнилось.
Рамон усмехнулся, полез в карман, достал маленькую хрустальную пирамиду и поставил ее на журнальный столик.
— Этот артефакт я сделал несколько дней назад. Он поможет тебе не забыть сегодняшний день.
Валентин криво улыбнулся, пытаясь понять, как безделушка может ему помочь. Рамон поднялся, протянул руку и уколол палец об острую верхушку пирамиды. По ее гладкому боку потекла красная капля. А спустя мгновение Корвинус понял, что окружающий мир исчез.
Валентин увидел, что стоит посреди огромного зала.
Сквозь высокие окна в его белых стенах смутно виднелись пальмы, мягко покачивающие листьями, берег моря и золотая половинка луны, отбрасывающая на воду широкую сверкающую дорожку. Корвинусу показалось, что он слышит мягкое шипение волн, набегающих на берег, и чувствует соленое дыхание океана.
На белом полу под ногами вился тонкий сверкающий орнамент, а над головой висела гигантская хрустальная пирамида, опущенная вниз вершиной.
Из полумрака навстречу Валентину выступил высокий мужчина в свободном темно-синем одеянии, напоминающем тогу. Половину его лица закрывала золотая маска, изображающая свирепо оскаленную морду какого-то неведомого зверя. И узнать в этой величественной, слегка нереальной фигуре негоцианта, неизменно одетого в деловой костюм и занятого финансовыми расчетами, было очень трудно.
Рамон медленно приблизился, и Валентин вдруг совершенно отчетливо услышал шелест ветра, плеск волн, шум дождя, отдаленный раскат грома… Где-то зазвучала тихая музыка, вплетаясь в рокот океана.
На миг Корвинусу почудилась фальшь во всем происходящем, но иллюзия была настолько реальна, что в нее было невозможно не поверить.
Лугат… видимо, теперь негоцианта нужно было называть именно этим древним именем, поднял руку, и Корвинус увидел, что в ней зажат нож с длинным лезвием, также отливающим золотом.
— Если не можешь смотреть, закрой глаза, — услышал юноша гулкий голос из-под маски.
— Я не боюсь, — ответил он скорее для себя.
Орнамент на полу вспыхнул желтым.
Рамон протянул руку. Валентин почувствовал прикосновение холодного металла к своей коже. И тут же его человеческая суть взбунтовалась. Она не хотела умирать, страшилась изменений, которые вот-вот должны были произойти с ней, и Корвинус не смог справиться с приступом паники. Все происходило не так, как он ожидал. Никто не собирался прокусывать его горло и пить кровь. Кажется, Рамон собирался банально зарезать его.
Валентин вцепился в запястье лугата, но не сумел отвести нож — острое лезвие распороло кожу, вонзилось в горло. Боли не было, но несостоявшемуся ревенанту показалось, что жизненные силы хлынули из него стремительным потоком.
Он понял, что падает, но его подхватили и мягко опустили на камни.
И уже гаснущим зрением Корвинус увидел в руках Рамона большой хрустальный кубок. Его ножка была вырезана в виде пирамиды, на вершине которой установлена половина шара. Она была наполнена красной жидкостью.
А через мгновение Валентин почувствовал прикосновение к своим губам холодного стекла, ощутил вкус крови, и мир вокруг погас.